Жив ещё герой счастливый,
Спалёный вдруг мыслёй ужасной:
А что же скажет,проснувшись тесть?...
И тесть на зятя матом разозлился.
- Где дочь моя,любимый зять?
Крикнул громко.- Откуда знать.
И стал он всех к себе сзывать.
Об этой вещи извещать.
"Друзья мои,ведь вы не плуги!
Я помню ваши все заслуги;
Сжальтесь вы над бедным стариком!
Кому ни в падло,кому ни в лом!
Кто из вас,братва,согласен
Бежать за дочерью моей.
И подвиг был бы не напрасен,
Хавайся,плачь,плебей!!!"
Не смог сберечь жены своей,
Зятёк,Сашка - лохмандей!
Я её в жёны тому отдам,
Тихо батько уплетал.
Кто её отыщет.
Такое уж моё хотение,
Состраданье и терпение!
"Я"- ответил тихо зять,-
Мне невесту выручать!
За свои слова отвечу я,
Ведь она же всё-таки моя!
А кто похител,украл мою Анфису -
Гланды вырву и на дереве повешу!!!
Прошу меня благословить
И в путь далёкий с богом отпустить.
И оседлав свой новый Джип,
Сразу понял, - круто влип.
Старик притруханный тоской,
Утирая нос своей рукой,
И платочком слёзы вытирая,
Зятя с миром отпускает.
А те трое,как услышав вести,
Спасать любимую невесту,
Вмиг отправилися в путь,
Чтоб Анфису старику вернуть.
Всю здорову и невредиму.
А героя хулигана
В болоте грязном утопить.
Чтоб не нашли его и черти,
Отправив душу в царство Смерти.
И вся вот тройка удалая,
Набрала пива и жратвы.
Они отправились ступая,
Рубая всем мохнатые хвосты.
Пройдя километров за двести:
Сашка уныньем больно бит;
Вся мысль об украденной невесте,
Его терзает и мертвит.
Сложив он руки на свои коленки,
Так больше он терьпеть не может;
Устал бедняга и на мгновенье,
Джип в таранился в мопед.
Мопед летит вращается в пыли.,
А дом родной уже вдали;
Кустарников уже не видно больше.
Наверно он в далёкой Польше.
Среди пустых полей,степей,
Вдали от родины своей.
Один в глуши наш Казанова
И жизнь его почти как нова.
Шатался Пушка молчаливо,
И смысл,и память потерял.
Через плечо повесил диво
И тонус брюкам приподнял.
"Что! Где! Как! и почему!-
Что-то как-то не пойму -
Зачем! Откуда! и куда!
Направляюсь я!"
Он сам в себе искал ответ,
Но оказалось вот: ответа нет.
Он пальцем в носе ковырялся
И над ухом дерзко издевался.
Разбудив большое чувство,
Надушившись - на пень сел.
Он три раза молча оглянулся,
И всю каструлю каши съел.