ха-ха, смотрите, вот и мы встретились. фио, дата и фото – всё как положено.
о, а тут эпитафия, поглядите, ваша цитата! только вы не знали, что вам без меня умирать не должно.
а если уж умерли – не тащите меня за собой в могилу.
вы меня породили – вы меня и убили?
а я думала, вы по своей природе не умеете умирать,
и хотелось бы, чтобы как в сказках, чтоб даже смерть не смогла разнять…
а, ну да, забываю всё время, меня же у вас никогда и не было,
а вас – у меня, всего-навсего призрак – облачко-кроха в грозном грозовом небе.
отнимать-то и нечего, только вот этот вот образ,
но даже его разбивает вдребезги эпитафия-кобра.
я стараюсь не плакать, держаться с железной выправкой, как вы советовали, стоять за свой внутренний Монсегюр
(а есть ли вообще он и стоит ли многочисленных радужных увертюр?),
а картинки перед глазами всё проступают и насыщаются…
я пытаюсь хотя бы не растворяться.
не получается.
я так много хотела сказать вам. о, сколько бы я рассказала!
и даже сейчас я с ручкой стою посреди кладбищенского завала.
половина бумаги скомкана, ещё треть отпускаю.
отдаю в дар ветрам, пусть развлекаются, пусть со словами играют.
и остаётся строка про кибитку, ну, ту, что по лезвию ножа катится.
а всё остальное запутано и звучит какой-то нескладицей.
у меня к вам только один вопрос: вы воскреснете?
знаете, я так привыкла видеть вас всемогущим и неким кудесником…
раньше я говорила: «будьте моим гроссмейстером», сейчас – «будьте моим Христосом».
ожиданье ответа пронзает свинцовыми пулями.
маэстро, почему здесь так тихо, почему вы не реагируете на вопрос мой?
а, точно.
совсем забыла.
вы умерли.