Взгляд опустив, Он приподнял руку
Тишину развязать.
И каждая капля близкого звука
На сердце легла, как печать.
Хозяин с хозяйкой ставили яства.
Молчали ученики.
И только хлебы дышали часто
В преддверье Его руки.
Безмолвье густело, темнело, длилось
В надбровье, вокруг чела.
И вдруг мы поняли: всё свершилось.
Голгофа уже была.