И, если уж не петь для Валентины,
То лучше лиру вовсе отпустить,
И в той дороге, столь приятно длинной,
Лишь помнить все, хранить, любить.
Мне Вас послало, вероятно, небо.
Наверно есть за что, хранитель мой.
И вечно свеж ломоть подаренного хлеба,
И вечно юн Ваш лик перед Луной.
Святые нынче вовсе не простые,
Про них сказания лишь только начались:
Глаза лучисты, словно золотые,
И вихрь любви, в нем косы расплелись.
Благословляю день, где сумрак тучи,
Вы распахнули свежестью надежд.
Благословляю Ваш горячий лучик
Под пестрокрылостью земных одежд.
Связали нас и были Сахалина.
Клоповки, запахом, ведь Вас не удивишь?
И травы, - выше головы у самых длинных.
И мягкий снег, - горой до зимних крыш.
Пусть будет век Ваш только не беспечен,
Беспечности мышиная возня,
Скучна наверно, я ж молю под вечер,
Вам бури счастья на закате дня.
И чтоб не приходила Ваша старость,
Какие к Вам у этой дамочки дела?
Пусть ковыляет по лесу усталость,
И тем, в ком злость и зависть все сожгла.
Я добрым людям зла и лихолетья,
Не пожелаю даже на кресте,
Побитая, допустим, даже плетью,
Допустим, на гвоздях и в темноте.
Ну, это малость гротеском пахнуло.
А если вправду, можно так сказать:
Судьба мне Вашу руку протянула,
И грех, в ответ, руки своей не дать.
И будет день, и утро постоянно,
И звезд души искрящийся пожар,
И будет свет, и будет с неба манна,
Тем, кто хранит свой светлый Божий дар.