Это приносится первым сердитым ветром, излетом колючих вьюг;
Птицы молчат, поднимаются на крыло и летят на юг.
Я становлюсь кровящим пульсаром, ноющим сгустком чувств.
Я ни о чем не думаю, ничего не вижу и потому молчу.
Слово рождается мертвым, в словах нет ни радости, ни души,
Карандаш спотыкается о бумагу, затупевший грифель его шуршит,
Бумага туго вбирает кончик, делится пополам.
Кто падает вниз головой с разбега, с рождения был крылат,
Кто разбивает себя об углы, чтобы после по мягким кускам зашить,
Знает, как жить в теории, только не вспомнит потом, как жить -
Тогда, когда это нужнее всего, на практике, во плоти.
Время проходит мимо и вскоре попросит за все платить,
Попросит стоять в ответе за каждую реплику, каждый вдох.
Я замолкаю. Мое дыхание впитывается в мох,
Растущий назло снеговым лавинам, срывающимся со скал,
Как те, крылатые, те, которых я всю свою жизнь искал.
Я нахожу их - редко, но метко; впрочем, не в этом суть.
Птицы молчат, слетаются к югу, время готовит суд -
Будь осторожен, хватайся за руку, взвешивай каждый шаг.
Жизнь однажды сама заточит грифель карандаша.