Р

Как раньше, уже не выходит строк. Остается вопрос, повисший на старых перилах: ты меня сжег, не сберег? Опустил в морозную стужу на дно старого колодца. И колется, рвется в груди - не можется. Рассказать бы тебе о той самой правде, которая мне, так по сути - страшнее всего того, за что в ярости ты обрывал провода и скандалил, а правда то в чем? Ты спросишь. А в том. Что границы поставили тесные руки твои и глаза. Раньше - бежала в порочную неизвестность, перехватывала поезда. Убегала в разрушенные уже до меня города, перемолилась я за тебя, удержать - не смогла. И самое страшное в тебе - от тебя никуда не деться, даже если закроюсь в старой квартире на двадцать шестом. Ты ворвешься с безудержным криком - и в мысли, и в сердце, и напомнишь в который уж раз - поделом мне, ну поделом. И самое горькое, хочешь? Ты был первый из тех, кто сломал проверенную систему, самый продуманный план. От других оставались страницы, перечеркнутые карандашом, от тебя - что не день, бессонница, и боли большой водоем. Говорила мне мама - не плачься, этим себя не спасти. Только мамы не знаю о счастье от такой вот безумной любви. От тебя я стала чуть старше, осознав от чего я бегу. От себя я бегу, мой милый, не могу я так жить, не могу! После тебя - не запои, а прочная тишина. Как я тебя полюбила - других уже не смогла.