В дни развенчаний, в дни разврата
над смертью близких неспроста,
дабы осталось что-то свято,
даётся скорби высота.
Над всей недоданной любовью
такая музыка плывёт,
как будто сам исходишь кровью.
И род скудеет, и народ!
Сквозь марш нестройный, слышно, кличет
уже небесная труба...
Прощай, недолгое величье
кровинки, Божьего раба!
И плач, и почести, и речи,
чего не слыхивал живой,
боготворят совсем не вечность,
а то, что звали суетой.