На бумаге алчно белой,
на бумаге страстно белой
птица темная летела,
непонятно как летела.
Для кого – играла дудкой
ранней черного дрозда,
мохноногого канюка
кто-то слышал вопль жалкий,
кто-то – будто хохотала
или освистала шало.
И менялись очертанья –
зеркала зрачков людей.
Когти жесткие блистали
и скрывались в темноте.
Вихря знак – крыло кривое,
знаком-клювом – неизбежность,
крылья ангела покоя,
рот растерянно небрежный –
кто-то видел страстно злое,
кто-то – легкость или нежность.
Суд ценителей собрался.
Суд молчал, бранил, смеялся
и, чтоб решить – не ошибиться,
сеть накинули на птицу.
На бумаге аккуратной
сетки ровные квадраты,
в хлопьях тающего снега
неприятно непонятный
мутный глаз под синим веком.
А быть может, только пятна.