Желания людей тебе известны
И цену знаешь горестной тоски.
От мала до велика повсеместно
Мы все живём, зажатые в тиски.
Бываем то больны, то здоровее,
Кто станет спорить с участью такой?
Случается, один сломает шею,
Зато выходит молодцом другой.
Я пред тобой, учитель, повиниться
В моих просчётах, слишком частых, рад:
Подобием ходячим кипариса
Она к себе притягивает взгляд.
Как будто корни шаг её крадётся
И на ходу милуется с землёй,
Привет её лукавством обернётся,
Восточно-вкрадчив сладкой речи строй.
Всё это нас пророчески толкает
Туда, где ветер, с косами сплетясь,
Каштановые локоны взвивает
И отпускает, мимо пронесясь.
Открытое чело тогда лучисто,
Чтоб песня на сердце тебе легла,
И радостно, непринуждённо чисто
Душа твоя покоиться могла.
И если губки, шевелясь премило,
Тебя при этом застают врасплох,
Внезапно ощущаешь, как постыла
Тебе твоя свобода от оков.
Дыхание твоё не будет прежним,
Когда душа устремлена к душе,
И запахи, мешаясь с чувством нежным,
Невидимо сгущаются уже.
Когда, охваченный огнём, пылаешь,
То остаётся кравчего позвать,
Единожды и дважды подзываешь,
Придёт и раз, и два и будет ждать.
Глаза его горят, а сердце бьётся,
Он ждёт, он жаждет слова твоего,
Когда вином согретый дух твой рвётся
К вершинам совершенства своего.
Мир предстаёт ему во всём просторе,
Здоров отменно, процветает сам,
В чистейшем грудь вздымается восторге,
Он молод, снова юношею стал.
Когда спадает с глаз твоих завеса,
Душа твоя и мир теперь без тайн,
Философа благодаришь за это
И воздаёшь хвалу его устам.
Внимают нам и слуги, и патроны,
Как мудрости подвластны высь и ширь.
Склоняет ухо к нам и шах на троне,
Нуждается в совете и визирь.
Всё это ты поёшь нам и поныне,
И завтра будешь точно так же петь,
В суровой нашей жизни без унынья
Сопровождая дружески и впредь.