Как это здорово — возвращаться туда, где ты давно не был. И сразу же отчетливо понять, что приехал другим, изменившимся, но в такое прежнее и знакомое место... Хотя не совсем прежнее, но все-таки. Это просто мощнейший всплеск энергии внутри тебя, взрыв эмоций от такого временного разрыва и нахлынувших воспоминаний. Первый вечер, гуляя по питерским набережным и Дворцовой площади, я вообще был в каком-то шоке, я никого не слышал, на вопросы не отвечал, меня постоянно переспрашивали, волновались за меня, тревожно заглядывая в мои блуждающие глаза. Но это только в первый вечер...
Когда-то давным-давно, когда я был еще студентом, Питер мне запомнился серым и холодным снаружи, ярким и теплым внутри, потому что я приезжал туда каждые зимние каникулы. Помню эти спланированные перебежки от музея к музею, от кафе к бару, и опять к музею... И внутри зданий город раскрывался, поражал своими убранством и богатством, согревал и питал произведениями гениев мира сего, постоянно чем-то удивлял. К примеру, клуб-музей Виктора Цоя на улице Блохина — культовое место, всем рекомендую!
В этот раз, спустя полтора десятка лет, я приехал в Питер летом, было даже под тридцать — жара! И город предстал иным, оттаял в моем сознании, расцвел. В Санкт-Петербурге я был всего-то четыре дня. Ну, и четыре ночи, разумеется))) Так, вроде бы, ничего особенного, прошел по знакомым местам, погулял по Петропавловке, по «Ваське», разумеется — в Эрмитаж на полдня, потом — в любимый Русский Музей. Всего-то четыре дня, а столько эмоций!
В Эрмитаже многолюдных экскурсий ходит достаточно, примкнуть незаметно можно, но всё равно вычислят. В этот раз экскурсовод, молодая красивая девушка, рассказывающая обо всем экспрессивно, только стреляла глазами в мою сторону, позволив дослушать экскурсию до конца. Спасибо. А вот с иностранцами не повезло: через пять минут дама, рассказывающая о Франциске Гойя, моем любимом портретисте, зашипела на меня: «А вы у нас кто такой, молодой человек?!» Ладно хоть успела рассказать, что всего лишь одна картина кисти Гойи в Эрмитаже, и мне спрашивать не пришлось... А вот искусства Кубы в Эрмитаже не нашел, даже изобразительного.
А дальше — питерская ночная жизнь! Прогулки, по ночному городу, величавые здания с подсветкой и отражениями в черной воде каналов, шумные ночные клубы с латиноамериканскими вечеринками, сальса, меренге, бачата... Вот в этом Питере точно есть своя частичка столичной Кубы. С одной стороны, кусочек настоящий как Гавана, с другой — поддельный, фальшивый, подражающий ей. Но это не плохо. Это нормально. На этих дискотеках много «латиносов», которые хотят русских девушек и много русских девчонок, которые хотят «латиносов». Всё в тему! Доминиканцы, бразильцы, перуанцы и, конечно же, кубинцы здесь очень популярны, охотно танцуют с русскими, тусят с ними в компаниях, под утро берутся провожать друг друга, и всё такое...
В одном из таких заведений на входе меня встретил огромный мулат-охранник, совсем не говоривший по-русски и не пускавший безбилетников. Он жестами просил показать руки, и если не видел светящегося знака, также жестами отправлял всех в сторону кассы или еще дальше, улыбаясь широко, непонятно.
Заплатив за вход и получив отметку на запястье, прохожу в просторный зал. В такой атмосфере, как всегда — пестрая публика, много темнокожих парней, кубинская музыка и танцы. Отлично! Устраиваюсь поудобнее за барной стойкой, наблюдаю. Точнее, выискиваю себе партнершу хотя бы для танцев, но шансов у меня мало, потому что «латиносов» много... К середине ночи со многими из них уже познакомились, они наперебой предлагают мне хороших девчонок для танцев. Ребята, а рома и сигар у вас случайно нету? Жаль, а так — веселая вечеринка!
Куражились до утра и все без исключения, даже охранник. Сначала он исправно выполнял свои обязанности, не допустив в зал много всякого пьяного русского сброда, проверяя руки снующих туда-сюда посетителей. Но потом, в разгар вечеринки, когда звучала популярная кубинская песня, его тело начинало двигаться в такт, он готов был сорваться ко всем, в тусовку, да этот охранник — настоящий кубинец! И ему было реально наплевать, кто там платил, а кто нет, кто заходит и выходит! Даже когда приходил высоченный старший охранник в черной футболке с внушительной белой надписью на спине «STAFF», наш мулат упоительно кружил в сальсе какую-нибудь русскую девчонку. Тогда STAFF вырывал кубинца из этой оргии, и они вместе шли по залу, уверенно выявляя «зайцев» и выпроваживая их вон.
Преодолевая грохот реггетона, я знакомлюсь с мулатом-охранником. Его зовут Ясель, он действительно с Кубы, кто бы сомневался. В России всего второй месяц, ищет работу, наверное, поедет в другой город, зовут на какую-то работу. А пока — здесь, пристроили хорошие знакомые кубинцы, которые давно в Питере танцам учат... С языком пока никак, но он старается, как и все кубинцы. Заметно. Опять звучит знакомая мелодия и ноги несут Яселя с рабочего места. Он сдерживает себя, продолжая беседу:
— Россия — хорошая страна! Буэно! Люди очень веселые!
— Ага, веселые... Посмотрим, что ты через пару лет скажешь...
— Что?
— Да ничего, — говорю, — ты из какого города? Из Гаваны?
— Нет, я из Лас-Тунаса.
Вот так ничего себе! Я просто в шоке. Вот так просто, мы оба приехали в Питер, чтобы познакомиться! Я не верю, спрашиваю, пытаясь переорать музыку, а где твой дом в Лас-Тунасе? какая улица, а? точно? Да, точно! И мы начинаем говорить о любимом городе, о скверах и площадях, барах и кафе, о музыке и музыкантах, и много-много еще о чем в Лас-Тунасе. Нас переполняют какие-то схожие чувства, мы это понимаем. Но разница есть: я хочу туда вернуться, а Ясель только что вырвался из этого города в огромный мир, у него много будущего и мало прошлого. Постепенно приходит утро, звучит спокойная медленная музыка, все расходятся...
— Удачи тебе, Ясель, в России!
— Удачи, Майкл, на Кубе! Привет Лас-Тунасу!
Мы обмениваемся телефонами, чтобы никогда не созвониться... Наш мир стал настолько маленьким, что мы скорее встретимся где-нибудь еще раз, чем надумаем позвонить друг другу.