Сажали ни за что и отпускали,
без извинений, правда, что с них взять?
Не сильно били, не колесовали.
Баланды даже не пришлось хлебать.
Спасибо слугам нашего народа!
Я вышел, чтоб и дальше жизнь текла.
Свобода - она всё-таки свобода,
какою бы паршивой ни была.
Меня в деревне заждались уж бабки:
" Милок, ты где так долго пропадал?
Кто скосит нам бурьян, наточит тяпки?
Ведь ты у нас один тут енерал."
Я им в ответ: "Да ладно вам, бабули!
Всё поскошу и рядом, и окрест.
А камера - она совсем не пуля:
лишь душу покалечит, но не съест."
И вот иду, кошу я луг шелковый.
В руках веселье, а на сердце грусть.
А где-то притаился участковый
и ожидает, когда я напьюсь
и песню загорланю, ублажая
и самогО себя и всех вокруг.
Он подойдёт, во мне души не чая:
"Поедем-ка со мной, любезный друг."
С них требует начальник преступлений,
тость, полной раскрываемости их.
И если ты в милиции, не гений,
до пенсии проходишь в рядовых.
Где взять тут нарушителей запретов?
Кругом бабули, пара стариков.
Схватили чуть не трезвого поэта:
Кого-то ж надо ведь, в конце концов.