Добавка

 

          Город жил своей обыденной жизнью. Неслись в чёрную даль грязно-серые зимние автомобили, спешили по своим неведомым делам поздние пешеходы, ещё ходили рейсовые автобусы, привычно оглушая близко расположенные дома звуком открывания и закрывания дверей, шумом торможения и сигналами безопасности, подбирая заждавшихся и продрогших пассажиров, беззвучно хлопали двери круглосуточных магазинов, где-то негромко, но утверждающе играла музыка - город жил своей обыденной поздновечерней жизнью.   Жил ею и наш герой. Последнее пиво было допито, деньги ещё оставались, душа просила праздника, а он находился всего в нескольких кварталах, за большими стеклянными дверями местного супермаркета. Вернее,  его вино-водочного отдела. Который, по обыкновению многих провинциальных городов, находился несколько обособленно. Не внутри большого зала, а как бы рядом с ним. Продолжая быть, между тем, всё тем же супермаркетом.
          Он ещё размышлял в пути, сколько именно брать пива: если "на все", то завтра на работу придётся добираться "зайцем". Эта перспектива, впрочем, не особенно беспокоила его. Дело было привычное. К тому же, все местные кондукторши были сплошь и рядом жёнами его друзей "по питейному цеху". А с ними-то, он был просто уверен, всегда можно договориться. Главное, надо только лицо сделать пожалостливее. Тогда точно прокатит.
           - Значит, решено, беру на все, - думал он, в последний раз лихо перебегая дорогу в неположенном месте.
           - Блин, а сколько ж это будет?! - работу мысли затрудняло ранее выпитое пиво. Но на душе было легко и спокойно. А, значит,  прочь раздумья! Будто и подумать больше не о чем.?!
           - Попрошу на все. Можно будет вообще взять в палатке - пиво там тоже, а вот стоит гораздо дешевле ...- работу летящей мысли прервала окончившаяся дорога. Следующим шагом был шаг в супермаркет. И он сделал его. Взору открылась пёстрая картина разнообразного импортного и отечественного алкоголя. Красочно переливаясь неоновыми огнями горели перламутром цветные бутылки коньяка, шампанского, виски, водки, бренди и, конечно же, вожделённого пива. Даже заграничный абсент стоял, матово поигрывая весёленькими зелёными огоньками.
           - Как люди могут пить такие дикие, несъедобные, неестественные напитки, неужели их цвет никого не останавливает?! - но это было последнее, о чём он успел подумать, делая нетерпеливо-торопливые шаги к заветной цели.
          - Папаша, - голос был небрежный и даже несколько снисходительный, так обычно обращается взрослый человек к маленькому ребёнку. Принадлежал он явно одному из этих молодых людей, подпирающих прилавок и лениво-развязно разглядывающих содержимое отдела.
          - Папаша, подкинь пару рублей. На пузырь не хватает!
          "Двух рублей явно не хватит, а мне самому ещё неизвестно сколько  надо", - подумал он, а вслух сказал:
          - Я и сам ещё не знаю, хватит ли.
          - А ты меньше думай, решили уже, давай свои потные!
          - Ну, вот, попил пивка. Эти если привяжутся, то не отстанут, пока своего не добьются. Но, как бы мне эту ситуацию плавненько обойти? - он был ещё в состоянии рассуждать довольно-таки здраво.
          - Ребята, - спокойно, но с некоторой предательской неуверенностью начал он, - у меня только на пиво. Жена все крупные выгребает, а это мелочь, на автобусе экономлю, - продолжал канючить он, втайне надеясь ещё на благополучный исход катившегося не туда вечера.
          - Давай, давай! Не стесняйся!
          Потные руки уже по-хозяйски обшаривали карманы пальто, залезали внутрь и пытались проникнуть в труднодоступные места брюк.
          - Зачем же Вы так? Что я Вам сделал? Пустите!
          Руки сами судорожно прижали пустые карманы.
          - Что это? Ключи? - Схватил их в руку как спасительную соломинку, плотно сжимая резные стерженьки. Машинально нащупал большой ключ - от входной двери. Маленькая резная рыбка-ножичек, выполненная в виде брелока и ни на что более непригодная, сверкнула огоньком выброшенного лезвия ( видимо рука самопроизвольно нажала на глаз-кнопочку ), показало маленькое, четырёхсантиметровое лезвие, такое неуместное в этой наэлектризованной обстановке.
           - Ты чё, мужик? Пугать вздумал? На, держи!
           Тяжёлые, бесконечные удары обрушились на голову, плечи, руки. Суетливые и беспомощные отмахивания были скорее интуитивны, чем носили оборонительный характер. Всё было бесполезно перед молодостью и хамством. Но он продолжал махать руками даже тогда, когда шумно-весёлая толпа вышла из магазина, бесцеремонно воспользовавшись его мелочью, деловито сложенной со своими рублями. Кончик маленького лезвия был в крови.
           - Надо же, задел кого-то, - он ухмыльнулся. Жалость, конечно же, даже не коснулась его обозлённого и ущемлённого самолюбия. В этот момент им владели другие чувства. На миг его даже охватило глубокое удовлетворение, как будто это он вышел победителем из этой не красивой ситуации. В тот момент он и предположить не мог, что это маленькое приключение может перерасти в большую и весьма неприятную историю. Для этого не было, ровным счётом, никаких предпосылок. Тем более, что он сам считал себя пострадавшей стороной. И это он имел право жаловаться и требовать возмещения вреда, желать и получать причитающееся возмездие. Не важно какого, но справедливого и правильного. Он и предположить не мог, насколько близок был его мыслительный образ от той ситуации, в которую скоро попадёт и он сам. И это уже ему понадобятся и скорая помощь и справедливое решение. Правда, говорим мы здесь про помощь юридическую. И, справедливости ради, стоит отметить, что помощь он получит. Весьма своеобразную, зато, безусловно, скорую и безотлагательную.
          Мужчина, тот самый, которого он в запальчивости ткнул ножичком и про которого опрометчиво забыл, к утру умер. Умер тихо и без лишнего шума, предварительно выпив с друзьями почти халявного спиртного на заброшенной строительной площадке, прямо возле своего места проживания, не обращая никакого внимания на маленькую ранку у нижнего основания шеи. 
          Ранка неприятно саднила и непрерывно кровоточила, что явно говорило о близости её к какому-то важному, наверное, органу. Однако, присутствие спиртного заглушало здравые мысли о самосохранении, заменяя их помыслами скорого воссоединения с живительной влагой. Воссоединение произошло, но это только ускорило наступление развязки. Пренебрежение элементарными правилами безопасности привело к катастрофическим последствиям. И наступление смерти не заставило себя ждать. А, тем ни менее, благополучный исход был весьма возможен - обратись своевременно к врачу этот незадачливый гопник. Но жизнь, постоянно вносящая коррективы в ею самой же срежиссированные сюжеты, и на этот раз распорядилась по-своему.
           Через день Он был разбужен настойчивым звонком входной двери, не требующим ни возражений, ни объяснений. Ещё плохо понимая спросонья всего ужаса происходящего безумия, незадачливый любитель пива открыл трясущимися руками дверь, удивлённо пропустил, в сразу же ставшей маленькой и какой-то чужой квартиру, гомонящую толпу из следователя, участкового, понятых, разбуженных как и он и, потому, плохо понимающих, а так же других, необходимых в данном случае людей. Людей набралось немало. Все они в один голос говорили про какое-то убийство, ночную драку с применением холодного оружия, свихнувшихся на Советской власти пенсионерах, обнаглевшей молодёжи. А он всё никак не мог взять в толк, что речь-то идёт о нём, что свихнувшийся пенсионер - это он. А обнаглевшая молодёжь - его недавние знакомые, так неудачно спросившие денег у припозднившегося покупателя.
           Приговор Суда был коротким. Убийце воздали по заслугам. Никто не прислушался к одинокому интеллигентному голосу, враз потерявшему право на защиту в глазах бесчувственной и равнодушной Фемиды. Как никого не заинтересовал тот факт, что "свидетелями" по Делу "кровавого побоища" были те самые молодые люди, что в компании пострадавшего нагло и бесцеремонно, откровенно глумясь и бахвалясь своим численным и физическим превосходством, обирали одинокого пенсионера, нисколько не стесняясь присутствия продавца и молчавшего охранника, даже не приглашённых в Суд для дачи каких-нибудь показаний. Да, он убил человека. Но не имея злого умысла и, тем более, не испытывая никаких неприязненных отношений. Он вообще никаких чувств к хулиганам не испытывал, он видел их впервые  в жизни, но, повинуясь чувству собственного достоинства, как мог защищал свою честь. А мы прошли мимо, спеша в свои тёплые и уютные квартиры, плотно прикрывая за собой толстую дверь равнодушия.


 *Действие сюжета происходило в провинциальном городе на необъятных просторах Родины до принятия антиалкогольного Закона. (прим. автора)