«Если тебя ударили по левой щеке – подставь правую».
Иисус Назаретянин.
Режиссёру Мотылю Булат Окуджава поведал,
Что ускорило смерть его мамы любимой, Ашхен.
Это было спустя сорок лет от тяжёлой победы,
Двадцать лет, как скончался для мамы ГУЛАГ-овский плен.
Беззаветная в юности пылкой была большевичкой
И осталась такой, хоть расстрелян был муж у неё.
Не смотря на ГУЛАГ-и, осталась она фанатичкой
И была в революцию крепкая вера её.
И была в коммунизм её крепкая-крепкая вера,
Проклинала лишь Сталина злого за долгий ГУЛАГ,
В спор вступала с позиций она революционера,
Так что с матерью дети не ладили в спорах никак.
Но слабели в борьбе аргументы её год от года.
И однажды молчком просидела в застолье Ашхен,
Пока дети читали из книг про большие невзгоды,
Что и Ленин, и Сталин творили с народом со всем.
Выраженье лица у Ашхен их заставило смолкнуть.
А она говорила так глухо, как будто из тьмы,
Обхватив свою голову, хоть в этом не было толку:
«Боже мой, боже мой! посмотри, что наделали МЫ!»
Ну а вскоре слегла она: сила её ослабела.
Видно, вера, что силы давала, иссякла её.
А без веры в душе жить Ашхен ни за что не хотела –
Вместе с верой в идею закончилась жизнь для неё.
Но, конечно, реакция женщины не характерна.
Все Раскольниковы обвиняли лишь Сталина в том,
Что и сами творили, пока были в силе, без мерно,
И что партия делала, так что шёл по миру стон.
И поэтому Сталин ответил своим коммунистам:
«Это партия так воспитала по жизни меня,
Стал подобьем я партии всей, с её образом «чистым»,
Остаюсь коммунистом я, образ партийный храня!»
Большевичкой была и Ашхен: места не было богу.
Но, в отличье от прочих Раскольниковых, поняла:
Кто бы ни был тот Сталин, и зла при нём делалось много,
Но всегда СПРАВЕДЛИВОЙ та кара партийцам была.
И она перед смертью всё видела внутренним оком,
Оглядев свою жизнь изнутри, из идейной тюрьмы,
Всё ж нашла в себе силы: «вторую подставила щёку»:
«Боже мой, боже мой! Посмотри, что наделали МЫ!»
03.04.2013г.