деревянный мой терем, шатаемый ветром чертог,
где в окне чередою закаты, дожди и светила,
лето щедро сбылось, но опять мне его не хватило,
лес заречный, вчера еще буен и яр, как Аттила,
ныне - римский патриций,в торжественном золоте тог.
благовоний любых мне любезнее запах смолы,
проступившей сквозь дерево каплями мёда лесного,
солнце выглянет - вспыхнут, уйдёт - отуманятся снова,
над моим изголовьем подобье моста подвесного,
паучок хлопотливый снует, оплетая углы.
здесь фамильный уклад, здесь особый семейственный дух,
сверху - мамины сита, кувшин и точеная прялка,-
это старые вещи, расстаться с которыми жалко,
(не могу и помыслить, что участь их - ближняя свалка)
и они свою старость не прячут, держась на виду.
а еще тут со мной обитает осанистый жук, -
третий день как вселился, зеленый, как мамина брошка,
мы вполне ужились... По утрам он не в духе немножко:
и гудит, и лобастой башкою таранит окошко,-
мы с ним чем-то похожи... - упрямы, а так - не скажу...
нет в помине пионов, с их нежностью и белизной,
лишь вконец одичавшие флоксы, лиловая пена,
снова август, и примутся дни остывать постепенно,
ах, как краски щемящи с налетом тончайшего тлена!
но пока по ночам еще душно, и нега, и зной...
я вот так и жила бы, в своей обветшалой норе,
как пчела в янтаре, да не горбятся эти палаты!
воздавая судьбе, сколь осмыслен мой быт небогатый,
но - опять я уеду, уеду, уеду куда-то...
и покину мой дом одиноким, в пустом сентябре.