Ей 15, ему 17.
Ширь безбрежная впереди.
Обниматься и целоваться
Не умеют пока они.
На свиданье в июньский вечер
Разговор про вчерашний день.
В голове книжный сор и ветер.
А в руках — белая сирень.
О любви лишь пока ни слова.
И про чувства свои — молчок.
Тяжело, даже очень сложно,
Если на сердце горячо…
Лето кончилось. Снег, как вата,
В ночь деревню ковром устлал.
Тут майор из военкомата
За парнишкой УАЗ прислал.
Полетели деньки в разлуке,
У солдата режим крутой.
Только голос её да руки
Вспоминал он в тиши ночной.
Да мечтал всё о встрече скорой,
Дни до дембеля всё считал.
Думы все лишь о ней, с которой
По селу не таясь гулял.
Только письма всё реже, реже
Стали в часть ему приходить.
«Голос, руки, глаза всё те же!
Нет.Не верю.Не может быть»…
Отдал Родине он два года.
Возмужал, не юнец — герой!
Но вот к дому её дорога
Поросла для него травой.
Только сердце обида гложет:
Почему ж не хватило сил?
По-другому всё вышло, может,
Если б смелым он с нею был?
Обнимал, целовал и клялся
Ей в любви бы две тыщи раз.
Телом девичьим наслаждался
Да пожаром пытливых глаз.
Но не будет уже иначе.
Не дано взять назад билет.
Ведь неведомо чувство счастья,
К сожаленью, в 17 лет.