Устал я, друг, устал устами в ночь кричать.
Как нет на мне креста, так нет и зла в речах.
Не к Богу я приник, а к памяти родни,
Там бил живой родник, да продан в наши дни.
Молчу, дружок, молчу во сне и наяву.
Не алчу, не лечу, я чёрный жук во рву.
Оглох, дружок, оглох, не слышу ручейка.
От стихотворных блох зудит моя река.
Как триптих создавать, где вера и любовь
С надеждой на словах плетут союз любой?
Притих, дружок, притих. Свой тихонький стишок
Пишу, да он претит и в сердце жжёт стежок.
Дорога та одна, семь бед - один ответ,
До самого до дна, а ты сказал – их две.
Не знал второй тропы, что тянет в погреба,
Где сотни три рабынь целуют грех раба.
В том подполе разгул, лакание мозгов:
Прекрасное рагу с костями у висков.
Но Бог шепнул в подвал - их триста тридцать три.
Помножьте всё на два – и дьявол для витрин.
Да плоть его – гнильё и мысли - серый дым,
Не радость в душу льёт, а похоть для беды.
Разгульный счёт из тьмы рычит и дыбит шерсть.
А кто такие мы? К несчастью, шесть-шесть-шесть.
Нам каждому дано промолвить азм и есьм,
Поймав руном души земные гул и песнь.
Я знаю, для ловцов космических осей
Есть заповедь отцов – стремиться к семь-семь-семь.
2013.