Красимир Георгиев
„ПРАТЕНИКЪТ НА ПЕТЛЬОВОТО ГРЕБЕНЧЕ”
Роман-приказка за змейове, дракони и други чудовища
Красимир Георгиев
„ПОСЛАННИК ПЕТУШИНЫХ ГРЕБНЕЙ”
Роман рассказ о змеях, драконах и других чудовищах
Съдържание http://www.stihi.ru/2013/11/16/759
Перевод: Николай Штирман
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
ТРИ ПАРЫ ОБУВИ ДЛЯ БЫСТРОЙ ХОДЬБЫ,
ДЯДЯ ГЕШ, ГЛАВА ГОСУДАРСТВА ДЯДИ ГЕШ,
ПЕПЕТО ПЛАТИТ ШТРАФЫ, А ДОЧКА И МОЧКА СИЯЮТ ОТ УДОВОЛЬСТВИЯ
ГЛАВА ТРИНАДЕСЕТА
С ТРИ ЧИФТА ОБУВКИ-БЪРЗОХОДКИ,
ЧИЧО ГЕШ, ДЪРЖАВЕН ГЛАВА НА ДЪРЖАВАТА НА ЧИЧО ГЕШ,
ПЕПЕТО ПЛАЩА ГЛОБИ, А ДОЧКА И МОЧКА ЦВЪРКАТ ОТ УДОВОЛСТВИЕ
В същото това време, когато Момчето, Коко, Секретаря и Джин-Мин се промъкваха през лабиринтите на Четвърта зала, нашият стар познайник певецът Амигу прокъса от ходене трети чифт...
– Трябва да съм близо... – каза си той и пъхна третия чифт ботуши без подметки в торбата, където се мъдреха и останалите скъсани бързоходки. Хитрецът никога не изхвърляше каквото и да е, но най-вече държеше на скъсаните обувки.
Когато преди седмица Амигу пресичаше каменистата земя на бедните, той раздаде на измъчените селяни и на гладните им деца двете торби със злато, взети от разбойниците. Всички бедняци с жълтица дари, за да заменят порутените сламени колиби със спретнати къщурки, да купят за рожбите си хляб и буквари.
– За какво ми е златото? Само тежи. Аз съм волна душа и две неща са достатъчни, за да бъда щастлив: песни и чепици. И празна торбичка, разбира се, защото пътешественик без празна торбичка не е пътешественик.
– Благословен бъди, добри човече! – плачеха от радост майките.
Подариха признателните селяни на Амигу чифт цървули, чифт галоши и чифт ботуши. Това бяха единствените ценности, които притежаваха трите села на каменистата земя на бедните. Всяко семейство се редуваше да ги носи от празник на празник, но тъй като празниците тук бяха рядко явление, редът за носене идваше отново чак след няколко години.
– Накъде си се запътил, момко? – попитал го бе мъничък старец с дълга бяла брада.
– Търся тайната на доброто... – отговори му Амигу.
– Тайната на доброто?
– Истината да бъдеш добър.
– Ти вече си намерил тази истина. Остани при нас, бъди наш вожд.
– Не мога, дядо, чакат ме и се надяват на моята помощ.
И Амигу разказал историята на жеравното момиче Елиа. И обяснил, че търси лекарство или магия, с които да се изгони жестоката сълза от сърцето на цар Петко, а ако може, жестоките сълзи от сърцата на всички хора.
– Труден пьт си поел. И дълъг. Има такова лекарство и такава магия. Лекарството се нарича мъка, а магията се нарича време. Зад хоризонта чак, зад много хоризонти е магията, когато всички хора ще бъдат добри. И за да се стигне до нея, много сълзи трябва да се изпият от лекарството, наречено мъка.
– Ако си силен и наистина имаш желание да помогнеш на жеравното момиче да намери отново баща си – бе продължил старецът, – тръгни право срещу вятъра. Два дни по тази посока няма да срещнеш капчица вода. Чак в началото на третия ден, когато изтъркаш първия чифт бързоходки, цървулите, ще се спреш пред три кладенчета. Едното от тях дава радост на пътника, другото вдъхва на пиещия сили, третото носи топлина и кара човек да се раздава. Изпий само глътка, но помисли добре от кой вир ще се освежиш. Ако избереш правилния, вятърът отново ще вейне и отново ще тръгнеш срещу него. И още цели два дни ще вървиш през пустинни места и късче хляб няма да можеш да сложиш в устата си. Когато прокъсаш втория чифт бързоходки, галошите, ще срещнеш трима души и всеки от тях ще те покани на софрата си. Изяш само хапка, но помисли добре от кого от тримата да я вземеш. Ако избереш правилния, вятърът отново ще вейне и нови три дни ще вървиш през пустинни места и три дни ще пееш, без да повтаряш песните. Когато изтъркаш третия чифт бързоходки, ботушите, ще стигнеш до кръстопът. Там е колибата на моя по-стар брат Мъдреца. Той ще те дари с лекарството, наречено мъка, и с магията, наречена време.
Тръгнал бе Амигу срещу вятъра – два дни без капчица вода. В началото на третия ден цървулите се изтъркали. Стигнал скитникът до три кладенчета. Първото – бистро, светло и бълбукащо, а във водите му се къпят русалки. Второто – с ледено студена вода, синьо, сякаш чака зажаднели пътници, за да ги напои със силата си. Третото – най-малкото кладенче, обградено от върби, пиещи сокове и живот.
От третия вир отпил глътка Амигу, от кладенчето, което раздавало топлината си. И вейнал отново вятърът, и продължил добрият скитник.
Още два дни бе вървял през пустинни места и залъче хляб не сложил в устата си. Когато пробил бързоходките-галоши, срещнал трима човека, които го поканили на трапезата си.
– Виждам, че имаш бързоходки – казал първият. – Макар че са прокьсани вече, мога да ги купя от теб и да ти дам отгоре на това други галоши. Ха заповядай да хапнем и да направим сделката.
– Масата е сложена: кокошка, наденички... и вино има, нали така... – казал вторият. – Ще хапнеш колкото ти душа иска, наздравичка, пък после ще прекопаеш нивката, че ратаят ми избяга баш по копан. Дребна работа е, за час-два ще свършиш.
– Ако не те е гнус от бедняшката манджа – казал третият, – хапни, страннико, хляб и лучец. Направи чест на нашата хижа.
Без да се двоуми, Амигу бе седнал при третия човек и след като хапна залък хляб, отново вейна вятърът.
И три дни бе пял след това певецът, без нито една песен да повтори. Отначало пътят му минаваше през пясъците на крайморски дюни, затова песните му бяха морски. Първата песен например бе песен-приказка само за деца:
Преди години гларусите стари
с нашарени от морска сол крила
били безгрижни, дяволски безгрижни
и вихрени като водовъртежите,
върху които правели гнездата си.
Когато вятърът събличал ризата,
съшита от безкрайно дълги сънища,
и я потапял в смъртни вълноломи,
за да попие дъх на вечна йод,
тогава тихо веселите гларуси
разнищвали със поглед тези сънища
и вечер дълго свирили на струните,
получени от ризата на вятъра.
И вечер много-много дълго свирили...
Пътувал кораб, много весел кораб
със екипаж от мънички момчета
и с капитан – дванадесетгодишен,
но с е-е-ей такава капитанска шапка.
Пътувал много-много весел кораб.
А преди седмица на странен остров,
където корабът се спрял за малко
и разменил, съвсем сериозно, с племето
на страшните човекоядци Мхамба
препълнена догоре лодка с гривни
срещу препълнена от портокали лодка
и други много-много сладки работи –
се случило и следното премеждие
със капитана с е-е-ей такава шапка:
По време на проведените преговори,
уреждащи търговските въпроси
на кораба със екипаж-момчета
и племето от зли човекоядци,
магьосникът на племето предрекъл:
когато капитанът вдигне котвата,
преди да е изпушил пет лули,
а ако той не пуши, то преди
да е и огряла новата луна,
ще дойде толкова голяма буря,
че облаците с дългите си пръсти
ще изпочупят всички-всички мачти
като парчета от студена мида.
Преди да е изпушил пет лули.
Когато вятърът, съблякъл ризата,
я потопил сред смъртни вълноломи
и гларусите скришом я разнищвали,
усетил в ярост вятърът шегата им
и почнал да ги гони с вихри-погледи.
И придошла такава страшна буря,
че облаците с дългите си пръсти
начупили като играчка слънцето
на много-много мънички слънца...
А над пътуващия весел кораб
със капитан дванадесетгодишен –
препълнен кораб с много сладки работи
и много-много весели деца –
изгряла бавно новата луна...
Имаше и песни за дракони, за сирени и за русалки, за хора и за таралежи. Например:
Тръгна таралежът Пулко
да си търси булка.
От седефена къщурка
мома Костенурка,
пременена и красива
му каза свенливо:
„– Ти си, Еж, приятел славен,
но си много бавен,
а освен туй, Ежко, също
ти си нямаш къща!”
Ежко след това застана
пред мома Лисана.
Тя му каза нежно:
„– Еж,
ти месо не ядеш,
а пък Лиса люби множко
разните му там кокошки.
Тръгнал си да се сватосваш,
а ядеш само постно!”
Ето я до зелка синя
и момата Заекиня –
Ежко като чу, тя страшно
много се изплаши
(ах,
че страх!):
„– Ти бодеш,
Таралеж!”
Катеричката-момичка
до една елхичка
друг кусур не му намери:
„– Ти не се катериш,
как в хралупата ни, Ежко,
ще ми носиш лещник?”
А Мравучка хубавица
сбръчка
тънки вежди –
каза:
„– Не искам дечица
мравкотаралежи!”
Дълго бежкото-жениха
хич не одобриха,
но намери ежът Пулко
сред гората булка:
стана му женица Свежка –
малка таралежка.
И ето на, когато стигна до кръстопътя, Амигу пъхна третия чифт скъсани бързоходки – ботушите, в торбата и реши:
– Трябва да съм близо вече.
На кръстопътя върху дебела греда бяха сложени табелки, указващи посоките на различните друмове.
Отстрани друга табелка уточняваше:
ДВОРЕЦ НА ИЗГРЯВАЩОТО СЛЪНЦЕ – зад хоризонта.
ЦАРСТВО НА ПЕТЛЬОВОТО ГРЕБЕНЧЕ – през три царства в четвърто.
РЕПУБЛИКА СВЕТЛА – и не е близко, и близко е.
ЦАРСТВО НА СВЕЩЕНИЯ ПЕТЕЛ – на 3900 разтега.
РЕПУБЛИКА ПРИКЛЮЧЕНСКА – в края на приказката.
ЦАРСТВО НА ЗЕЛЕНООКИТЕ – през гори Тилилейски.
ДЪРЖАВА НА ЧИЧО ГЕШ – на един хвърлей.
ЦАРСТВО НА ЦАР ПЕТКО – четвърт ден при лястовичи полет.
– Ето я и колибата на Мъдреца – зърна досами табелата полусрутен навес Амигу.
Почука на проядената от дървояди почти прозрачна врата. Не отговори никой. Колибата бе празна. Тогава певецът видя бележката. Написана бе с едър, но нечетлив почерк:
МЪДРЕЦЪТ Е МОЙ ПЛЕННИК.
АКО НЯКОЙ ИСКА ДА ГО ПОСЕТИ,
ПРИЕМЕН ДЕН – СРЯДА.
ВИЗИ ЗА МИНАВАНЕ НА ГРАНИЦАТА И ТАКСИ ЗА СЪВЕТИТЕ НА МЪДРЕЦА –
ТУК СРЯДА ЗАРАН.
Подпис:
ЧИЧО ГЕШ,
ДЪРЖАВЕН ГЛАВА НА ДЪРЖАВАТА НА ЧИЧО ГЕШ
– Сряда заран? Та днес сме едва четвъртък, цяла седмица ли ще чакам за тази глупава виза? – ядоса се Амигу и отново хвърли поглед към указващите посоките табелки. – Държава на чичо Геш – на един хвърлей. Значи съвсем близо – успокоен тръгна той по билото.
Не бе извървял и пет крачки, когато го стресна вик:
– Е-е-е-ей-й-й! Е-хе-хе-хе-е-е-ей-й-й! Има ли тук нарушители бе, хе-е-ей!
Клекна Амигу в храста и зачака, за да види какво ще стане. Не стана нищо. Стори му се само, че чува някакъв сподавен шум, приличащ на юнашко хъркане.
Надигна се поуспокоен, но отново – глас:
– Е-е-е-хе-е-ей! Има ли тук нарушители бе-е-ей?
– Има! – реши да се покаже Амигу.
– А? – изскочи пред него изненадан сънен юнак. – А!
– Кой си ти? – запита Амигу.
– Аз съм граничар! – отговори юнакът, търкайки зачервени от сън очи. И козирува: – Здраве желая...
Но веднага усетил се, че пред него не стои началник, строго продължи:
– Да не си решил да минаваш границата?
– Решил съм! – каза Амигу.
– Недей! – примоли се юнакът.
– Ще я минавам.
– Недей! – помоли се отново граничарят.
– Ще я минавам!
– Ама нали ти казвам „недей”, много те моля, не минавай границата.
– Далече ли е столицата? – запита Амигу.
– Не.
– Близко?
– Защо?
– Трябва да се срещна с държавния глава! – важно каза Амигу.
– Хайде!
– Ще ме водиш ли?
– Не, не трябва да минаваш границата! Още три минутки...
– Моля?
– След три минутки ще може. А ако толкова много ти се ще среща, започвай.
– Кой си ти? – усъмни се певецът.
– Държавният глава – разсъни се съвсем юнакът. – Минаха минутките и вече можеш да влизаш, глобата няма да я плащам аз, а Пепето... Празна ни е хазната, знаеш, та съм издал заповед – който по време на наряд пропусне през границата нарушител, да плати половин пара глоба. Моето дежурство изтече и ще запиша глобата заради теб на Пепето – потри доволно ръце той.
Не бяха изминали пет крачки и юнакът спря:
– Стигнахме!
– Къде?
– В столицата, нали преди малко искаше да те водя в столицата.
– Аз съм Амигу... – смути се хитрецът. Каква ти столица, на пет метра от границата две книжни стени и един хартиен покрив. И разхвърляни по земята модни списания.
– Аз съм чичо Геш! – протегна ръка юнакът, който се оказа държавният глава.
– Приятно ми е... – смънка Амигу.
– И на мен. И най-вече ми е приятно, че излезе разбран човек и почака малко с минаването през границата, та да плати глобата Пепето. Срядите все него слагам дежурен по граница, че ако дойде някой посетител за пленника...
– Омръзна ми вече! Винаги аз плащам глобите! – показа се сякаш изпод земята дребно човече, мърляво и мръсно, окъсано и брадясало.
– Пепето? – запита певецът.
– Същият! Наистина ми омръзна...
– Колко пъти ще ти повтарям, Пепето – назидателно го погледна чичо Геш, – че тази държава има нужда от хазна, а хазната се пълни от поданиците. А кои са поданиците?
– Кои? – попита Амигу.
– Аз – каза държавният глава, – двете ми дъщери Дочка и Мочка, Пепето и пленникът. Пленникът ни е силно нужен, защото каква държава ще бъдем, ако си нямаме пленник. А от пленниците данък по принцип не се взима.
– Принцин-мринцин, омръзна ми да плащам. Дадеш ми две пари заплата, а после шест пъти по половин пара глоба ми удържаш. Откъде да ги търся? И всеки път ти открадвам по една пара, за да си платя цялата глоба...
– На това му викат оборот на капитала – продължи назидателно чичо Геш, държавен глава на държавата на чичо Геш. – Аз нали те виждам, че ми открадваш по една пара, и не възразявам. Значи така трябва за благото на поданиците.
– А защо не се глобяваш, че спиш по време на пост, чичо Геш? – попита Амигу.
– Спането е друго нещо. Като тръгна в наряд, преди да си попридремна под някоя трънка, първо викам: „Е-е-е-хе-е-е-й-й! Има ли тук нарушители бе, хе-е-ей!”, за да изплаша гаргите. После избирам кривия крушак или гъстия трънак, защото там има ехо. Един път така си легнах да дремна и... минават двама нарушители. Какво мислиш чули? Изстрел. Втори, трети... Затракала пред тях картечница... Вдигат те ръце, викат: „Предаваме се!”, и с този вик ме събуждат. А то, като хъркам – от ехото... Пък те помислили хъркането за картечна стрелба. Така ги и задържах и дори хръкнах още два пъти, че да се проснат по очи за петнадесет минути, докато ми мине дежурството. И глобата пак плати Пепето...
– Платих я! – съгласи се Пепето.
– Видя ли? – доволно потри ръце чичо Геш.
– Платих я! – повтори Пепето.
– Ами защо не държите за приличния вид на армията? – посочи Амигу дребния, мърляв, мръсен, окъсан и брадясал Пепето.
– Със специална цел – обясни държавният глава. – Той и обувките си не лъска. Излиза веднъж Пепето в наряд, мята пушка на рамо и запява тайнствено: „Йо-хо-хо-о-хо-хо-йо-хо-хо...” (пиратските песни са голямата му страст). Беше привечер, точно при кривия крушак, ей го де е, където ехото има страшна памет. Песента на Пепето се извива на пет гласа: „Йо-хо-хо-о-хо-хо-йо-хо-хо-о-о...” Гледам го, слушам го и се възхищавам – какви поданици, брей! Тогава минават нарушителите. Тъмно, страшно, зловещи крясъци на стари бухали... И видение: брадато, мръсно, одърпано, окъсано, омазано, оръфано, омачкано, проскубано... – наш Пепето. „Призрак ще да е!” – рекъл един от нарушителите. „Не, вампир ще да е – казал друг, – нощем бродят вампири!” „Ами ако е от онези диваци, за които писаха във вестниците!” – допълнил трети. И вдигнали нарушителите ръце...
Чичо Геш обърна държавната си глава към Амигу, за да разбере какво впечатление му е направил.
– Тогава беше единственият път, когато едва не платих глобата...
– Малко оставаше... – съгласява се Пепето.
– Седи си той там и вика: „Държавний главо, елате за момент!”, а аз нали не ги виждам, а-а да се хвана на въдицата, ама надуших...
– Викам: „Идвай, държавний главо, аз няма да ги вкарвам!” – спомня си Пепето.
– А аз викам: „Ще ги вкараш, ще ги вкараш!” – добавя чичо Геш.
– Викам пак: „Няма да ги вкарвам!”
– А аз викам: „Ще ги вкараш, ще ги вкараш!”
– Тогава викам: „Ще ги вкарам, ама няма да плащам!”
– А аз викам: „Ще плащаш, ще плащаш!”
– И какво стана? – запита с интерес Амигу.
– Вкара ги – тържествено съобщи държавният глава.
– И си платих – тъжно добави Пепето.
– Плати си – потвърди чичо Геш и потри доволно ръце.
– Глобява ме и ако не мога да измисля модни прически за Дочка и Мочка! – изхленчи Пепето.
– Глобявам го! – гордо потвърди чичо Геш.
– Че аз да не съм берберин? – проплака Пепето.
– Не берберин, а фризьор – чу се иззад книжната завеса момичешко гласче.
– Хазната иска попълнение, а дъщерите искат модни фризури и маникюри, и педикюри, и всякакви други кюри... Трябва да сме в крак с модата.
– Да, ама като не ги знам модните кюри, пак мен глобяваш! – озъби се Пепето.
– Е, стига вече де! – ядоса се не на шега чичо Геш, но после добави по-меко, защото с единствения си поданик все пак държавните глави трябва да се държат внимателно. – Стига вече, аз нали ти давам да ми открадваш по някоя и друга от парите, за да можеш да си плащаш глобите?
– Да, ама...
– Казвай сега – обърна се държавният глава към Амигу, – какво те води насам?
– При Мъдреца идвам.
– За съвет?
– За съвет.
– Важен?
– Важен.
– Седем пари и половина! – отсече чичо Геш. – Ако беше казал, че съветът не е важен, можеше и за две нари, но щом е важен...
– Как така?
– Ами ето така, седем пари и половина.
– Но аз нямам и половин пара.
– И аз нямам и половин мъдрец... тоест имам, но ако си платиш.
– Раздадох ги.
– Що-що?
– Раздадох парите си, казвам. Две торби със злато поделих между бедните – усмихна се Амигу.
– А! – глътна въздух чичо Геш. Той бе смаян.
– Две торби...
– Никакъв мъдрец! За такива като теб по 27 пари взимам.
– Но чакайте, Ваше държавно величие... – Амигу непременно трябваше да говори с Мъдреца.
– Ще почакам – примря със затворени очи чичо Геш, крайно поласкан от обръщението. А Амигу, който, обиколил половината свят и в тази половина видял половината от световните работи, съвсем не случайно носеше прозвището „хитрец”, продължи:
– Може пък да измислим нещо, Ваше държавно височество.
– Може, може... – отново блажено затвори очи чичо Геш и примляска мечтателно с устни.
– Може! – скочи иззад книжната завеса дъщеря му Дочка.
– Може, може! – побърза да се покаже и Мочка.
– О, ваши превъзходителства дъщерите! – елегантно целуна ръцете им хитрецът.
– Какво възпитание!
– Какъв франс! – (момичето искаше да каже „какъв финес!”).
– Колко е модерен... – шушукаха Дочка и Мочка.
– Ще измислим нещо – млясна с уста чичо Геш и подаде на Амигу и своята ръка за целувка.
– О, Ваше държавно височество – престори се на смутен Амигу, – даже височайшество, навярно се шегувате с мен, на държавните глави се целуват подметките, а не ръцете.
– Знам, знам – с небивало достойнство каза чичо Геш, а после прошушна на Пепето: – Гледай, запомняй и се учи! Ето как се отнасят хората към държавните глави!
– Знам, знам – повтори той, – но нека да е ръката, че долу имам гъдел.
– Мляс! – целуна дланта му хитрецът. – Та казахте, Ваше светейшество, че ще измислим нещо.
– Нещо по-така, тате! – писна Дочка.
– Нещо по модата! – врътна се Мочка.
– По модата, разбира се! – отсече държавният глава. – Ти от фризури, педикюри, маникюри и разните му там други кюри разбираш ли?
– Разбирам – огледа по-внимателно Дочка и Мочка хитрецът.
Дочка и Мочка свенливо наведоха руси главици.
– Нещо по-така! – умоляващо каза Дочка.
– И по-модно да е! – подкрепи я Мочка.
– Един момент, чичо Геш – каза Амигу. – Ние с щерките ще отидем за малко зад завесата, за да направим модното нещо...
– Ах, че интересно, ах, че интересно! – плясна с ръце държавният глава.
След известно време завесата тържествено бе вдигната и под маршовата стъпка на песента, изкомпозирана набързо от певеца, влязоха... О!
– ...Техни превъзходителства и изящества дъщерите!
На ушите на двете момичета висяха по една голяма скъсана обувка, галош, ботуш или цървул.
– Последна французка мода! – сияеше Дочка.
– От днес няма да ги свалям, тате! – крещеше Мочка.
Тържественият марш ехтеше, Дочка и Мочка пъчеха горди коремчета, а обувката, ботушът, цървулът и галошът се люшкаха на ушите им с дупките по подметките си като още две големи допълнителни усти.
Амигу пееше:
„Француцка елегантна мода,
дошла направо от завода
без бавене и без отсрочка
при хубавите Дочка, Мочка...”
– Възхитително! – цвъркаше от удоволствие Дочка.
– Кога ще направим прием, тате? – цвъркаше Мочка.
Но чичо Геш кой знае защо беше намръщен.
– А за мен... – глезено запита държавният глава. – И аз искам по модата...
– Готово – окачи на ушите му Амигу (който всъщност се казваше Петър и беше много хитър) третия чифт чепици, после извади от торбата и последните две скъсани обувки и ги прищипа с възел за носа на Пепето. – Ето и за поданика, на него по му приляга на нослето...
– Малко тежички, ама щом е модно...
„Маникюри, педикюри – колко щеш
за красивите ти нежни щерки,
и с различните им кюри, чичо Геш,
и с различните им джинджиферки...”
Държавата на чичо Геш, без да се брои пленникът, танцуваше. Луда радост бе обхванала всички.
„Модата така да разбереш,
да не бъркаш джанките и сливите.
Дочка, Мочка, чичо Геш,
в туй са страшно талантливи те...”
Държавата на чичо Геш, без да се смята пленникът, пляскаше с ръце в такта на мелодията. Държавният глава, който имаше мазол на левия крак, събу височайшите си патъци, за да му е по-лесно да подскача.
Певецът продължаваше:
Француцка елегантна мода,
дошла направо от завода
без бавене и без отсрочка
при хубавите Дочка, Мочка...”
Държавата на чичо Геш, като оставим настрана пленника, подскачаше на един крак. От сътресението книжните стени на резиденцията се срутиха. Повдигна глава съвсем мъничко (два пъти по-мъничко от брат си) сбръчкано и червено като репичка старче с дълга пухкава брадица – Мъдрецът.
– Поговорете си, душици – издаде заповед към Амигу и Мъдреца държавният глава чичо Геш, – поговорете си, а ние още ще си потанцуваме...
Мъдрецът хвърли учуден поглед и забеляза намигването на Амигу.
– А-ха! – сети се Мъдрецът (на мъдреците малко им трябва, за да се сетят за всичко) и запита младия си колега: – Е?
– Брат Ви ми препоръча...
– А-ха! – сети се Мъдрецът.
– ...да Ви попитам... – продължи Амигу.
– За жеравното момиче Елиа ли?
– А-ха! – зяпна от изненада скитникът.
Един момент, деца!
Да оставим държавата на чичо Геш и да побързаме при Момчето, Коко, Секретаря и Джин-Мин, защото в същото това време в Пета зала...
---------------
Перевод: Николай Штирман
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
ТРИ ПАРЫ ОБУВИ ДЛЯ БЫСТРОЙ ХОДЬБЫ,
ДЯДЯ ГЕШ, ГЛАВА ГОСУДАРСТВА ДЯДИ ГЕШ,
ПЕПЕТО ПЛАТИТ ШТРАФЫ, А ДОЧКА И МОЧКА СИЯЮТ ОТ УДОВОЛЬСТВИЯ
В то же время, когда Мальчик, Коко, Секретарь и Джин-Мин пробирались лабиринтами четвертой комнаты, наш старый знакомый Амиго изнашивал уже третью пару обуви при ходьбе...
– Наверно уже близко... – сказал он, поскользнулся, и третья пара сапог без подошвы оказалась в сумке, где предусмотрительно хранил и остальную обувь, изорванную быстрой ходьбой. Плут никогда не бросал ничего, но в основном в торбе была изношенная обувь.
Когда неделю назад Амиго пересек каменистую почву бедных людей, он дал им и их голодным детям два мешка золота, взятых у разбойников. Пожертвовал им золотые монеты, чтобы они избавились от нищеты, чтобы смогли заменить ветхие соломенные хижины аккуратными домиками, чтобы купили для своих отпрысков хлеб и буквари.
– Что такое мое золото? Весит только. Я вольная душа, и двух вещей достаточно, чтобы быть счастливым: песни и обувь. И пустой мешок, конечно, потому что путешественник без пустого мешка не путешественник.
– Благослови вас бог, добрый человек! – Матери плакали от радости.
Дали Амиго признательные жители сёл пару сандалий, пару галош и пару ботинок. Это были единственные ценности, которыми обладали бедняки трёх деревень каменистой земли. Каждая семья по очереди носила их в праздничные дни, но, так как праздники здесь были редки, очередь приходила снова после нескольких лет.
– Куда Вы направляетесь, молодой человек? – Задал вопрос маленький старичок с длинной белой бородой.
– Ищу секрет добра... – ответил Амиго.
– Секрет добра?
– Правда, чтобы быть добрым.
– Вы уже нашли истину. Оставайтесь с нами, будете нашим лидером.
– Я не могу, дед, меня ждут и надеются на мою помощь.
И Амиго рассказал историю девушки Элиа. И объяснил, что ищет лекарство или магию, с помощью которой можно изгнать насилие, порождающее слёзы, из сердца царя Петко, и если возможно, жестокость, порождающую слёзы, из сердец всех людей.
– Трудный путь Вы избрали. И долгий. На том пути встретите такое лекарство и такую магию. Лекарство то называется – горе, и магия та называется – время. За горизонтом, за многими горизонтами есть такая магия, под воздействием которой все люди станут добрыми. И чтобы добраться до нее, много слез придется испить от того лекарства, которое называется – горе.
– Если вы сильны, и вы действительно желаете помочь девушке журавлей найти ее отца – продолжал старик – идите прямо против ветра. За два дня пути в этом направлении на землю не упадёт ни одной капли воды. Только в начале третьего дня, когда износите первую пару сандалий скороходов, Вы остановитесь около трех скважин. Одна из них дает радость путнику, другая придаёт силы, третья приносит тепло и способность делиться им. Отпейте лишь один глоток, но хорошо подумайте, какой из источников Вас лучше освежит. Если вы сделаете правильный выбор, ветер снова будет дуть, и Вы снова пойдёте ему навстречу. А еще два дня Вы будете идти через пустынные места и кусок хлеба не будете в состоянии проглотить. Когда износите вторую пару быстроходных галош, вы встретите трех человек, и каждый из них пригласит вас к столу. Съешьте только один кусочек, но прежде хорошо подумайте, от кого из трёх принять его. Если вы сделаете правильный выбор, ветер снова будет дуть, и еще три дня вы будете идти через пустынные места, и три дня Вы будете петь, и Ваши песни не должны повторятся. Когда износится третья пара быстроходной обуви, сапоги, Вы выйдете к перекрёстку. Там стоит хижина моего старшего брата Мудреца. Он пожертвует Вам препарат под названием горе и магию под названием время.
Шёл Амиго против ветра – два дня без капли воды. В начале третьего дня сандалии износились. Дошёл до трех скважин. Первая – с водами быстрыми, яркими и пузырящимися, с купающимися в тех водах русалками. Второй – с ледяной водой, синей, словно поджидающей усталых путников, чтобы напоить их своей силой. Третий – самый маленький источник, в окружении ив, наполнен был питьевыми соками и жизнью.
Амиго отпил глоток из третьего источника, который дарил тепло. И снова пошёл добрый странник против ветра, продолжая следовать по избранному пути.
Два дня шел по местам пустынным и не имел ни кусочка хлеба. Когда износились галоши-скороходы, встретил он трех человек, которые пригласили его к своему столу.
– Я вижу, у вас есть скороходы – сказал первый. – Хотя они уже и износились, я могу купить их у вас и дать вам сверх того другие галоши. Я Вас приветствую и приглашаю к столу, чтобы поесть и заключить сделку.
– Меню простое: курица, колбаса и вино... там, прямо... – сказал второй. – вы можете съесть столько, сколько захотите, потом будете копать огород, чтобы мне не нужно было искать других работников. Работы немного, в течение часа или два закончатся.
– Если эти блюда Вам не нравятся – сказал третий – скушай, незнакомец, хлеб и лучок. Окажи честь нашему шалашу.
Незадумываясь, Амиго присел к третьему столу и как только съел кусок хлеба, снова подул ветер.
И три дня пел после путник песни без их повторения. Сначала его путь лежал через песчаные дюны у побережья, так что его песни были о море. Первая песня была песня-сказка только для детей:
Это было тогда, когда ныне старые чайки с окрашенными морской солью крыльями,
были беззаботны, дьявольски беззаботны и, вихревые как водовороты,
строили на вершинах свои гнёзда.
Когда ветер снимал рубашки с бесконечно долгих снов
и погружал их в смертельные водовороты, чтобы пропитать вечным запахом йода,
тогда, тихо веселясь, чайки распутывали эти сны
и вечерами долго играли на струнах рубашек, полученных от ветра.
И вечерами долго, долго играли…
В тех местах совершал круиз корабль с экипажем из маленьких весёлых мальчиков,
Вёл его двенадцатилетний капитан в настоящей капитанской шапке.
Ехал очень, очень весёлый корабль.
А неделю тому назад на странном острове, где корабль ненадолго остановился
и обменял, серьёзно, со страшными людоедами племени – Мхамба –
лодку, наполненную доверху браслетами, на апельсины и многие другие сладости,
случилась следующая опасность
с капитаном в настоящей капитанской шапке:
Во время проведения переговоров, решающих торговые вопросы,
на корабле с экипажем мальчиков и племенем людоедов,
колдун племени предсказал:
Когда капитан поднимет якорь, раньше, чем он выкурит пять трубок,
а если он не курит, раньше, чем взойдёт новая луна,
придёт большая буря, облака длинными пальцами
поломают все мачты как хрупкие скорлупки мидий.
Раньше, чем будут выкурены пять трубок.
Когда ветер, сняв рубашку, окунул её в смертельные водовороты,
и чайки разгадали тайну, ветер пришёл в ярость
и начал преследовать их вихрей глазами.
И началась такая страшная буря, что облака с длинными пальцами
разбили как игрушку солнце на множество маленьких солнц…
А над путешествующим весёлым кораблём, ведомым двенадцатилетним капитаном –
переполненным сладостями и очень, очень весёлыми детьми –
медленно взошла Новая луна…
Были и песни о драконах, о сиренах и русалках, про людей и про ежей. Например:
Пулко ёж отправился
Искать себе жену
В домишке перламутровом
Нашёл себе одну.
Нарядная красавица
Ответила ему:
„– Я черепашка, Ёжка.
Живу в своём дому.
Но ты ведь, славный Ёжка,
Медлителен немножко
И дома ж нет к тому”.
Надежды Ёж не потерял
И пред лисой Лисаной встал.
Скользнув глазком небрежно,
Она сказала нежно:
„– К лисе ты сватаешься Ёж,
А сам ведь мясо не жуёшь
Лишь только постное грызёшь.
Я ж очень курочек люблю
И их лишь мясо я жую!”
К невесте Ёж спешит другой.
Вот у капусты голубой
Он, повстречав зайчиху,
К ней подступает лихо.
Невеста же зайчиха
Была большой трусихой.
Вскричала, не скрывая дрожь:
„– Уж больно колешься ты Ёж!”
На ольхе в достатке
Белочка жила,
У друга недостатки
Сразу же нашла:
„– Я в дупле ведь Ёж живу
Да орешки лишь грызу.
Коль орешки принесёшь,
Как в дупло ко мне взойдёшь?”
Муравьишка же краса
Тонки брови смежила:
„– Не хочу детишек
Еже муравьишек!”
Неудача, вот беда
Долго так за Пулко шла.
В лесу в поисках тех спешных
Встретил он ежиху Свежку.
Та ежиха молода
И красива и мила
Пулко славная жена!
И вот, когда он пришел к перекрестку, засунул Амиго третью пару обуви разорванную быстрой ходьбой – сапоги, в сумку и решил:
– Видимо мой путь подходит к концу.
На перекрестке, на толстой балке были размещены знаки, указывающие направления различных дорог.
И на них были таблички с указанием:
ДВОРЕЦ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА – за горизонтом
ЦАРСТВО ПЕТУШИНЫХ ГРЕБНЕЙ – через три царства в четвёртом
РЕСПУБЛИКА МИРА – и не близко, и рядом
ЦАРСТВО СВЯЩЕННОГО ПЕТУХА – 390 саженей
РЕСПУБЛИКА ПРИКЛЮЧЕНИЙ – в конце этой истории
ЦАРСТВО ЗЕЛЕНОГЛАЗЫХ – в лесу Трилилейском
ДЕРЖАВА ДЯДИ ГЕШ – в двух шагах
ЦАРСТВО ЦАРЯ ПЕТКО – четверть дня полета ласточки
– Вот перед Амиго хижина Мудреца – бобы, прямо рядом полуразрушенный сарай.
Постучал в изъеденную короедами почти прозрачную дверь. Никто не ответил. Хижина была пуста. Тогда певец увидела записку. Она была написана крупным, но неразборчивым почерком:
МУДРЕЦ МОЙ ПЛЕННИК.
ЕСЛИ КТО ХОЧЕТ ЕГО ПОСЕТИТЬ
ПРИЁМНЫЙ ДЕНЬ – СРЕДА.
ВИЗЫ ДЛЯ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ГРАНИЦЫ И СБОРЫ
ЗА ПОСЕЩЕНИЕ МУДРЕЦА –
ЗДЕСЬ В СРЕДУ УТРОМ.
Подпись:
ДЯДЯ ГЕШ,
ГЛАВА ГОСУДАРСТВА ДЯДИ ГЕШ
В среду утром? Итак, сегодня у нас только четверг по…
– В среду утром? Итак, сегодня у нас только четверг, целую неделю, я буду ждать этой глупой визы? – Возмутился Амиго и оглянулся на таблицы указателей. – Страна дядя ГЕШ – в двух шагах. Так близко – успокоил он себя и пошёл вдоль хребта.
Он не прошел ещё и пяти шагов, когда его поразил вопль
– E-быть-над-ей-ей! E-хе-хе-хе-быть-над-ей-ей! Есть преступники был он-это-эй!
Амиго присел в кустах и ждал, чтобы увидеть, что происходит. Ничего не произошло. Он думал, что только он мог слышать приглушенный шум, как богатырский храп.
Он поднялся с облегчением, но опять же – голос:
– E-был-это-он-есть-эй! Есть преступники-был-о?
– Там! – Решил показать Амиго.
– А? – Подошел к нему удивленный сонный герой. – Ах!
– Кто ты? – Спросил Амиго.
– Я пограничник! – ответил герой, потирая заспанные глаза. И отдал честь: – Здравия желаю...
Но сразу сообразив, что перед ним стоит не начальник, строго продолжал:
– Вы уже решили пересечь границу?
– Я решил! – Сказал Амиго.
– Не надо! – Попросил герой.
– Я перейду.
– Не надо! – Снова сказал пограничник.
– Я перейду!
– Ну, я же Вам сказал „не надо”, пожалуйста, не пересекайте границу.
– Далеко ли находится столица? – Спросил Амиго.
– Нет
– Близко?
– Зачем?
– Я должен встретиться с главой государства! – Сказал важно Амиго.
– Давай!
– Вы меня проводите?
– Нет, Вы не должни пересекать границу! Еще три минуты...
– Что?
– После трех минут можно будет. А если так, Вы столкнетесь, начинайте.
– Кто Вы? – Усомнился певец.
– Глава государства – Окончательно проснулся герой. – три минуты прошли, и вы можете пройти, без оплаты штрафа, а Пепето... Пустые закрома, вы знаете, так что я приказал – дежурным брать с нарушителей штраф. Моё дежурство истекает, и это хорошо для вас – сказал он, довольно потирая руки.
Они не прошли пять шагов и герой остановился:
– Вот и мы!
– Где?
– В столице, вы хотели, чтобы Вас провели к столице.
– Я, Амиго... – смутился обманщик. – Что ваша столица, в пяти метрах от края двух бумажных стен и бумаги на крыше. И среди разбросанных на земле модных журналов.
– Я дядя Геш! – Протянул руку герой, который оказался главой государства.
– Очень приятно... – пробормотал Амиго.
– И мне. И больше всего приятно, что пришел парень с понятием и подождал немного с переходом через границу, и Пепето теперь заплатит штраф. Среда это предел при исполнении служебных обязанностей, что если кто приходит к плен...
– Я устал уже! Я всегда должен платить штрафы! – Показался, словно из земли, маленький бородатый человек, в рваной, потрепанной и грязной, одежде.
– Пепето? – спросил певец.
– Тот самый. На самом деле устал...
– Сколько раз вам повторять, Пепето – назидательно сказал дядя Геш – что эта страна нуждается в казне, но казна пополняется подданными. И кто является подданными?
– Кто? – Спросил Амиго.
– Я, – сказал глава государства – мои две дочери Дочка и Мочка, Пепето и пленный. Нам заключенные настоятельно необходимы, потому что, что это за страна будет, если мы не будем иметь пленных. Налог с пленных взимать не принято.
– Мринстин-принципы, я устал от уплаты. Даете мне две пари зарплату, а затем шесть раз штрафуете меня по половин паре. Где мне найти деньги для оплаты? И каждый раз я должен украсть одну пару, чтобы успел оплатить весь штраф...
– Это называется оборот капитала – продолжал поучать дядя Геш, Глава государства дяди Геш. – Я вижу, что ты крадешь одну пару, и я не возражаю. Значит так надо для блага подданных.
– Почему бы не оштрафовать, дядю Геш за сон во время дежурства на посту? – Спросил Амиго.
– Сон это другое дело. Когда я начинаю дежурить, прежде чем вздремнуть под кустом терновника, сначала кричу „Ну-быть-он-быть-ей-ей! Есть преступники, был он-это-эй!”, чтобы напугать ворон. Затем выбираю изогнутую грушу или густой кустарник, потому что там есть отголоски. Один раз я пошел дремать... и пришли два злоумышленника. Что они услышали? Выстрелы. Второй, третий... перед ними гремели пушки... Они поднимают руки и кричат „сдаёмся”, их крик разбудил меня. А потом, как храп – эхо... они принимают храп за пулеметный огонь. Так что я задержал их и даже продержал их в положении лежа в течение пятнадцати минут, пока не закончилось дежурство. И еще Пепето заплатил штраф...
– Я заплатил! – согласился Пепето.
– Не так ли? – Счастливый, потёр руки дядя Геш.
– Я заплатил! – Повторил Пепето.
– Ну, почему бы не содержать достойную армию? – Спросил Амиго маленького, потрепанного, грязного, оборванного и небритого Пепето.
– Специального назначения, – пояснил глава государства. – Он не полирует свои ботинки. Выходит на дежурство, бросая винтовку на плечо, и поёт таинственную песню „Йо-хо-хо-о-хо-хо-йо-хо-хо...” (пиратские песни его большая страсть). Были сумерки, только кривая груша, да эхо. Песня Пепето звучит на пять голосов: „Йо-хо-хо-о-хо-хо-йо-хо-хо-о-о...”, я смотрю на него, слушаю его и восхищаюсь – Какие подданные, черт возьми! Затем перейдём к нарушителям. Темно. Страшные, жуткие крики старой совы... И видение: бородатый, грязный, оборванный, изношенный, морщинистый, лохматый... – наш Пепето. „Это дух”, – сказал один из преступников. „Нет, это вампир – вампиры бродят ночью” „Что делать, если это один из тех дикарей, о котором писали в газетах” – дополнил третий. И преступники подняли руки...
Дядя Геш повернул голову в сторону Амиго, чтобы понять, какое впечатление он произвёл.
– Это был единственный раз, когда я заплатил штраф...
– Мало что осталось... – соглашается Пепето.
– Я сказал: „Ну, глава державы, я не буду получать их!” – Напоминает Пепето.
– И я подумал: „Я получу их, вы получите их!” – Добавил дядя Геш.
– Извините: „Я их не получил!”
– И я подумал: „Я получу их, вы получите их!”
– Тогда кричать, „Я получу их, но я не буду платить!”
– И я подумал: „Я заплачу, я заплачу!”
– А что случилось? – С интересом спросил Амиго.
– Получить их – торжественно сказал глава государства.
– И я заплатил, – грустно сказал Пепето.
– Заплатил – подтвердил дядя Геш и потер руки.
– Оштрафовали меня и за то, что не могу выдумывать новые моды и прически для Дочки и Мочки! – Захныкал Пепето.
– Оштрафовал я его! – Гордо подтвердил дядя Геш.
– Это я не берберин? – Воскликнул Пепето.
– Не берберин, а парикмахер – послышался сзади из-за бумажной занавески девичий голос.
– Казна хочет подпитки, и дочери хотят модные стрижки и маникюр и педикюр, а также любые другие услуги и... Мы должны быть в моде.
– Да, но я не знаю эти модные услуги и снова оштрафовали меня! – прорычал Пепето.
– Ну, хватит! – Искренне рассердился дядя Геш, затем тихо добавил, потому что единственного подданного глава государства должен тщательно оберегать. – Хватит уже, я отдаю вам то, что украл, и ещё денег дам, так что вы сможете оплачивать свои штрафы?
– Да, но...
– Говорите – Обратился глава к Амиго – что привело вас сюда?
– Я пришёл к Мудрецу.
– За советом?
– За советом.
– Важно?
– Важно.
– Семь с половиной деньги! – Сказал дядя Геш. – Если бы вы сказали, что совет не важный, можно и за две, но, если это важно...
– Как?
– Ну, вот так, семь с половиной деньги.
– Но у меня нет и половины.
– А у меня нет и половины Мудреца... Я имею в виду, у меня есть, но если вы заплатите.
– Я раздал их.
– Что, что?
– Я сказал Вам, что раздал их. Две торбы с золотом поделил между бедными – усмехнулся Амиго.
– Ах! – дядя Геш глотнул воздух. Он был поражен.
– Два мешка...
– Нет Мудреца! Для людей, таких как вы только за 27 деньги.
– Но подождите, Ваше державное Величество… – Амиго непременно нужно было поговорить с Мудрецом.
– Я буду ждать – сказал дядя Геш, прикрывая глаза, чрезвычайно польщенный таким обращением. Амиго, который путешествовал по всему миру, не случайно носил прозвище „обманщик”, продолжал:
– Может быть, я что-нибудь придумаю, Ваше державное Высочество.
– Можете, можете... – снова блаженно закрыл глаза дядя Геш и раскатал мечтательные губы.
– Может! – Выскочила из-за бумажной занавески Дочка.
– Может, может! – Быстро подхватила и Moчкa.
– О, Вашего Превосходительства дочери! – Элегантно поцеловал их руки плут.
– Какое воспитание!
– Что Франция! – (Девушка хотела сказать „какая утонченность!”).
– Как это современно... – прошептали Дочка и Moчкa.
– Я что-нибудь придумаю – шепнул дядя Геш и протянул руку для поцелуя.
– О, Ваше державное Высочество – сказал Амиго. – Вам не надо целовать руки, а ноги...
– Я знаю, я знаю – с беспрецедентным достоинством сказал дядя Геш, а затем обратился к Пепето: – Посмотрите, запомните и учитесь! Вот, как заботятся о людях на уровне глав государств!
– Я знаю, я знаю, – сказал он, – но пусть это будет рука, потому что ниже у меня щекотка.
– Чмок! – Поцеловал его ладонь хитрец. – Так вы говорите, Ваше Святейшество, что что-то придумаем.
– Что-то большое, папа! – сказала Дочка.
– Что-то по моде! – Добавила Мочка.
– По моде, конечно! – Отрезал глава государства. – Прически, педикюр, маникюр и различных других услуг какие только вы пожелаете?
– Конечно, – сказал ловкач, представляя себя более осведомлённым в этих вопросах, чем Дочка и Мочка.
Дочка и Мочка, застенчивые блондинки, кивнули головами.
– Что-то в этом роде! – Умоляюще сказала Дочка.
– И по моде! – Добавила Мочка.
– Минутку, дядя Геш – сказал Амиго. – Я и дочери побудем немного за кулисами, чтобы сделать модную вещь…
– Ах, интересно, ах, как это интересно! – Хлопнул руками глава государства.
Через некоторое время занавес был поднят, и торжественно вошли маршевым шагом под песню плута… О!
– ...Их превосходительства и изящества дочери!
На ушах двух девочек висели по большой стоптанной обуви, резиновый сапог, галоши или сандалии.
– Последняя французская мода! – сияла от гордости Дочка.
– С сегодняшнего дня буду их носить всегда, папа! – Заорала Мочка.
Торжественным маршем прошли Дочка и Мочка вразвалочку, гордо выпятив животы, а обувь та, колебалась на их ушах, а отставшие подмётки выглядели как два дополнительных больших рта.
Амиго запел:
„Французской элегантной моды
изделия прислали нам заводы
без промедления и без отсрочки
красу подчеркнут Дочки и Мочки...”
– Восхитительно! – сияла от удовольствие Дочка.
– Когда устроим приём, папа? – Сияла Мочка.
Но дядя Геш нахмурился.
– А для меня... – капризно попросил глава государства. – Я тоже хочу больше моды.
– Готово – повесил Амиго на его уши (который на самом деле был по имени Петр, и он был очень хитрый) третью пару сандалий, а затем вытащил из сумки и последние два рваных ботинках и прицепил их к носу Пепето. – Вот этот предмет хорошо смотрится с носом подданного.
Мало тяжело, но как модно...
„Дядя Геш для дочек так старается
Маникюр, педикюр – так им нравятся
дочек нежность, красота – необычные
джинджиферки и капризы их различные...”
Государство дяди Геш, не считая пленника, танцевало. Сумасшедшая радость охватила всех.
„Мода, мода это да,
то не слива, черемша,
дядя Геш в ней, Дочка, Мочка,
так талантливы и точка...”
Государство дяди Геш, не обращая внимания на пленника, хлопало в такт мелодии. Глава государства имел мозоль на левой ноге, поэтому он снял с августейшей ноги обувь, чтобы легче было прыгать.
Певец продолжал:
„Французской элегантной моды
изделия прислали нам заводы,
без задержки, без отсрочки
лучшие для Дочки, Мочки...”
Дядя Геш, оставляя в стороне пленного, прыгал на одной ноге. От сотрясения бумажные стены резиденции рухнули. Поднял голову Мудрец – морщинистый, красный как редис маленький старик (два раза меньше своего брата) с длинной бородой.
– Поговорите, люди – отдал приказ Амиго и Мудрецу Глава государства дядя Геш – поговорите, а мы ещё потанцуем...
Мудрец бросил взгляд и увидел, как подмигнул ему Амиго.
– А-ха! – Вспомнил Мудрец (мудрым мало требуется, они должны думать обо всем) и спросил своего молодого коллегу – Ну?
– Ваш брат посоветовал мне...
– А-ха! – Вспомнил Мудрец.
– ...Просить... – продолжал Амиго.
– О девушке журавлей Элиа?
– А-ха! – Удивился странник.
Один момент, дитя!
Покинем пока страну дяди Геш и поспешим к Мальчику, Коко, Секретарю и Джин-Мин, потому что в то же время в пятом номере...
---------------