И аудиенцию дал в Кабинете
Юркольцин, заполненном тьмой.
И то, что Егор бы увидел при свете,
Для Юры был Мрак не простой.
И Гений сказал: – Извини, что темно так.
Но без темноты мне нельзя. –
И Юра почуял холодное что-то,
По телу как будто скользя.
– Во тьме лучше видно мне, что происходит
И свет не сбивает «рентген». –
«Лучём» по Гайдалову Гений всё водит,
Защитных не ведая стен.
Но Жилин Гайдалова Юру защите
От этих «лучей» научил:
«Нахальней держись. Сколько, мол, не ищите,
Не встретите тайных вы сил».
Но вот ослабело полей напряженье
И Гений досмотр прекратил.
И в тьме рассмотрел, наконец, он движенье
И «гору» его ощутил.
Наина Гайдалова предупреждала,
Что духом Юркольцин велик.
Но эта «гора» Юрика подавляла:
Ну как же огромен старик!
Закончив знакомство, сказал ему Гений:
– Спасибо тебе, что пришёл.
– Ну, это работа. Иду без сомнений,
Куда б этот зов ни завёл.
– Ты в курсе, к кому мы тебя вызывали?
– Да, в общем и целом – «в курсах».
– Ещё что?
– А больше мне не сообщали.
Тайн много есть в наших делах.
Я выполнить должен, что вы мне здесь дали,
Не глядя на всю темноту.
Моя специальность – системный анализ
Заведомо сложных структур.
Анализ провесть и звено ключевое
Мне вычленить надо для вас.
– Понятно, о чём ты. Но нечто другое
Сказать мне придётся сейчас.
– Я к вашим услугам и весь я вниманье.
– Мои мусульмане зовут
Аллахом меня. И ношу это званье
Тринадцать веков уже тут.
Но даже из близкого мне окруженья
По пальцам мне счесть, кто бы знал,
Как выгляжу я. И для них откровенье,
Когда б что-то я показал.
Однако ты личность узреть мою можешь
И «кухню» мою ты узришь.
Без этого – знаю я, – ты не поможешь,
«Болезнь» мою не победишь.
– О полном я речь не веду исцеленье.
Реформа вам просто нужна.
Я с общества этим сниму напряженье.
Сама ж процедура – важна.
– Да брось ты. Тебя хорошо понимаю.
Я это в виду и имел.
Сейчас ты увидишь, что я только знаю.
Другой же смотреть здесь не смел.
Увидишь ты тайны пружины событий
И их чтоб в анализ ты взял.
Но чтобы не дрогнул от этих открытий,
Хочу, чтоб об этом ты знал.
– Работа моя связана постоянно
С секретами чье-то души.
Вы – не исключенье, мне это не странно,
Клиенты мне все хороши.
– Я здесь говорил, что дела не выносят
Мои, чтобы яркий был свет.
При свете меня вечно мимо проносит
И пользы от дел моих нет.
– Вопрос освещённости, может, и важен,
Но не занимаюсь совсем.
Работа, где я и силён, и отважен –
Анализ сверхсложных систем.
– Сейчас у меня три идеи в работе,
От них я «наследника» жду.
Оплодотворяю их, холю в заботе,
Но только напрасно, гляжу.
Болезнь беспощадно внутри меня гложет.
И скоро уж я всё равно
Скончаюся в муках, ничто не поможет,
Паду я в колодец на дно.
Они ж обо мне вовсе не пожалеют,
Как старую клячу добьют,
Коль я упаду. Но пока – не посмеют,
Пока в борозде я иду.
– «Они»? Так о ком вы?
– О тех, кто и гложет,
И кто мои соки сосёт –
Система моя. Здесь никто не поможет,
Пока кто-нибудь не «убьёт».
– С проблемою личной, мы здесь отмечали,
Помочь не могу я ничем
(«Зачем мне знать личные ваши печали
И жалобы ваши зачем?»).
– Нет, именно ты мне помочь и способен.
Причём, как никто из других.
Я знаю, к клиентам ты добр и не злобен,
И долго не мучаешь их.
Что ж, вот тебе здесь весь портфель с матерьялом
И можешь работу начать,
Что делал с другими, – с усмешкой сказал он. –
На это и мне уповать. –
«Что делал с другими, – подумал Гайдалов, –
С подтекстом мне этот ответ.
Я сделал работу свою с Ленуалло –
И рыжего в небе уж нет».
– Работа моя при её воплощенье
Вмиг в обществе вызовет боль.
Поэтому вы принимайте решенье:
Включать или нет. Вы – король.
– Ну, ежели в боли есть смысл, мы потерпим,
Терпели не раз и не два.
– Запущено общество очень. И терний
Без боли извлечь здесь едва.
«Какою бы гадостью ни занимался,
Нельзя волю не уважать.
Как странно: его я «убить» собирался,
Теперь же хочу помогать.
Откуда такая в нём сильная воля?» –
Работая, думал Юрок.
И он выворачивал тайны всё боле –
Пласты за пластами. И взмок.
Юркольцин к нему приходил, наблюдая.
И вот он однажды сказал:
– Особый есть дар у тебя, замечаю,
Я много б за дар этот дал.
– Чему я учился, то я и умею –
Анализ сверхсложных систем.
К дарам и талантам мой труд не имеет,
Увы, отношенья совсем. –
И он, продолжая системный анализ,
Искал ключевое звено,
В котором все факты бы и зазвучали,
Широкое нужно «окно».
При следущей встрече, подвинувши кресло,
Юркольцин спросил: «Как дела?»
– Осталось одно лишь проблемное место.
Загвоздка вся в этом была.
Но я уж не раз выполнял это дело.
– Надеюсь я в том на тебя.
Согласен на всё я и действуй ты смело,
На суд отдаюсь тебе я.
И пусть прекратятся последние муки. –
«Не так это быстро, постой.
Ты, правда, сейчас развязал мои руки,
Но этот мой шаг не простой, –
Подумал Гайдалов. – Да, этот подонок
Свершил много жутких делов.
И если б не лил слёзы русский ребёнок,
Продлить я б мученья готов.
Но длить ему жизнь, длить ему продолженье
Сей цепи из страшных грехов –
То будет с моей стороны преступленье
И я сделать шаг свой готов.
Но мучат какие-то в деле сомненья:
Всё слишком уж гладко идёт.
Не поторопился ль принять я решенье?
Не поздно включить задний ход.
При следущей встрече уже нетерпенье
Геннадий начал проявлять:
– Ну, что у тебя? В чём загвоздка с решеньем?
Мне долго тебя ещё ждать?
Сомненья оставь. То, что было – то было.
Возьми свой аккорд на финал!...
И Юру Гайдалова вдруг осенило:
«Так Гений заранее знал!
Он знал, что я с ним собираюся сделать!»
Юркольцин меж тем продолжал:
–… Нет лучшей сейчас «терапии для тела»,
Чтоб «жизнь в небесах оборвал».
Ну разве не это хотел бы ты сделать?
Ведь мне тебя остановить –
Так проще нельзя бы и выдумать дела.
Но ты можешь смело «убить».
Мне все эти игры уже надоели
И скучными кажутся мне.
Сначала игра увлекла в самом деле
И был я доволен вполне.
Своим я транслятором просто гордился:
Как гибок, послушен всегда!
И даже в Систему когда превратился,
Не видел, что это беда.
Теперь уж не я, а она меня держит
В руках, на давая дыхнуть.
Конечно, с Системой сильнее стал, твёрже
И сил не утратил ничуть.
Но только взамен очень много система
Брала, силу мне сохраня.
И требованья стали их постепенно
Заметною частью меня.
Жестокие, страшные просьбы-заданья
Не выполнить я уж не мог.
Действительно, «с жизнью хочу расставанья»,
Чтоб был для Системы урок.
«Убить» меня нужно для восстановленья
В миру равновесия зла
С добром. Обеспечивал я нарушенье,
Моя же Система росла.
Со «смертью» моей потеряет стремленье
Система всё больше расти.
Но только не стоит питать обольщенье:
Системы смерть нужно найти.
Одной моей «смерти» для этого мало,
Живучесть её велика.
Она без меня долго бы догорала,
Совсем не издохла пока.
Но всё-таки «смерть» главаря у Системы –
Болезненный очень удар.
Она взбеленится по миру. И все мы
Увидим её зла угар.
И «смерть» моя в небе, как это ни странно,
Но выгодна будет тебе.
Я сделку тебе предложу без обмана.
Сыграем в азарт на судьбе.
Когда ты «убьёшь» меня, я получаю
Законное алиби пред
Системой, что я не нарочно бросаю
Её, что предательства нет.
Взамен же тебе тотчас я обещаю
Что Мишка останется жив:
«Наследником Ельцина» я назначаю
В.Путина – вот мой мотив.
(Под «маскою этого деда Мороза»
Был Лермочкин Миша сокрыт
Хоть Гений и ведает, что за угроза
За этою «маской» стоит.
Тем более – сам он здесь был незаконно,
Помимо Машины проник,
Свои полномочия определённо
Превысил капризный старик.
Поэтому должен карт-бланш он премьеру
Во всей экономике дать.
И молча следит за его он манерой
И молча лишь может вздыхать.)
Ведь есть у меня ещё сила влиянья
И есть у меня ещё власть.
Пока я живой, то Система ворчанье
Начнёт, не раскрыв свою пасть.
Но только «умру»… Ты ведь здесь появился
По доброй, но воле чужой.
И к цели конкретной заранее стремился.
И Лермочкин прибыл с тобой.
– Хотите сказать, что какая-то воля
Желает, чтоб были мы здесь?
– Скорей всего – да. Воля хочет. Тем боле
Причины для сделки нам есть.
– Поэтому вы предлагаете сделку:
Когда вас без боли «убью»,
То вы не сочтёте услугу ту мелкой
И вы предложите свою?
– Ты соображаешь ну просто отлично!
Я встречу хочу предложить
Тебе с Михаилом. Чтоб встретились лично.
Бок о бок чтоб начали жить.
Ну, правда, я радость вам не обещаю.
Но выбор устрою для вас.
Систему страшит, что меня потеряет,
Ей важно, чтоб «жил» я сейчас
И «жил» ещё долго. Ведь ей подходил я
На все сто процентов с лихвой!
Отчёт же трудом твоего Михаила
Перечит Системе самой.
И мало того, он сейчас ещё пишет
Какой-то развёрнутый план,
Он противоборства с Системою ищет,
Готовит Системе капкан.
И если и дальше пойдёт всё по плану,
Что Лермочкин предначертал,
Они ждать конца своего уж не станут
И Мише готовят финал.
Сегодня – он самый опасный Системе
В России во всей человек.
Он объединит всех своих и со всеми
Закончит Системы всей век.
Подумай-ка вот о чём. Ты «убиваешь» –
И я «исчезаю» из глаз:
Системе мой статус уж не помогает,
Оставлю в покое и вас.
Система тогда начинает охоту
– Чтобы отомстить, – на тебя.
К России твоей не приложит заботу:
Продаст за доллары себя.
Безмозглая это Системы работа,
Здесь хватит одних кулаков.
Интеллектуалы ж возьмутся с охотой
За поиски новых «ростков»
Второго «меня». Это им поважнее,
Точнее – важней нет задач:
Найти надо новую голову шее,
А времени нету – хоть плач.
И этой Системе теперь не до Мишки,
Оставят в покое его.
Не трудно узнать твоим острым умишком,
Здесь польза сидит для кого.
Охота займёт ведь известное время.
Россия твоя между тем
Изменит и внешность, и место в системе
Европы, доступная всем.
Но как ни значительно было бы время,
Система разыщет тебя
И так отомстит тебе силами всеми,
Что ты пожалеешь себя.
Теперь предположим, что не «убиваешь»
Меня и я дальше живу.
И этим Системе меня сохраняешь,
Мне силы даёшь наяву.
И чтобы меня сохранить, вся Система
Всем фронтом идёт на врага.
Надеюсь понятна тебе теорема,
Чем кончится эта пурга?
Они постараются Мишку прикончить,
Покончить с ним раз на всегда,
Противника дальше терпеть не захочет,
Ей смерть угрожает когда.
Зато в безопасности ты остаёшься
И дальше спокойно живёшь:
С системами сложными сам разберёшься
И смысл в них глубокий найдёшь.
– Так. Миша погибнет, а я остаюся
В России?
– Скорее всего.
– Но жить без него с вами я не решуся,
Хоть я не боюсь ни кого.
Нет смысла мне жить: без него для России,
Конечно же, будет каюк.
Нет альтернативы ему! Здесь такие
Всё лидеры – петлю на крюк!
– Но нет вариантов спасти вас обоих,
Иль он – или ты. Выбирай!
Я предупреждал: спорить трудно с судьбою
И выбор не прост, так и знай.
Останься ты в небе, то спора с судьбою
Скорей всего, не было бы.
Но ты не узнал бы, что Миша – с тобою
И что он Россию любил.
Вас тянет друг к другу со страшною силой,
Но ваша взаимная связь
Как это с тобою не раз уже было,
Есть только лишь здесь и сейчас.
– Ну ладно. С условием вашим согласен.
«Смерть для дворянина – пустяк,
Лишь был бы красивым конец». Путь опасен,
Но мне поступить нужно так.
– Так, значит, с тобой заключили мы сделку?
– Да.
– Ну тогда скоро умрёшь.
– Плевать мне на это. Какая безделка!
А против судьбы не попрёшь.
Но если «убью» вас, то Лермочкин Миша
Так точно останется жить?
– В том можешь ты не сомневаться, дружище.
Да, дружбу умеешь ценить.
Ценой своей жизни я Мишу устрою.
– Мой тоже жизни ценой.
– Есть вещи, которые меньше не стоят.
Что ж, дело теперь за тобой.
– А как мне хотелось, чтоб мы были вместе,
России чтоб верно служить!
– Хотел бы помочь, я отвечу по чести,
Но нету возможности быть.
– Но всё же мне вещь вы одну объясните.
Когда я умру для того,
Чтоб Миша служил у России в защите,
В миру, не страшась никого,
Узнает ли он обо мне эту правду?
– Зависит сиё от тебя.
А большего знать тебе нынче не надо,
Тебе пожалеть бы себя.
Никто не узнает, что смерть есть такое,
Пока сам собой не умрёт.
Мечтаем напрасно мы ТАМ о покое,
Покой лишь во сне к нам придёт.
Ты всё-таки очень талантливый малый,
Мне это отлично видать.
– Вы тоже. Наверно, есть мир, изначала
Где б вас не пришлось «убивать»?. –
Запомнился Юре ответ генерала,
Суровый и краткий ответ:
– Где мир, где б я не был «убит» изначала?
Увы, но такого уж нет! –
На этом расстались они в мраке ночи.
Гайдалов закончил свой труд,
Смертельный анализ. В отчёте он хочет
Сказать нам, куда нас ведут.
И этот отчёт, и анализ смертельный
Максиму Быкоцкому сдал,
Который в своём Петербурге предельно
Директорство осуществлял.
Затем он устроил нам «изботрясенье»
(Стругацкие что предрекли),
И цены, «отпущенные» к повышенью,
Стремительно в гору пошли.
А сам политически «умер»: Гайдалов
С Гайдаром покинули власть.
А Ельцин взял Путина к власти каналам
И эра его началась.
Россия ж советская – всё изменила:
«Фамилию», «Имя», «Лицо»,
Юркольцин свою всё показывал силу
И был до конца молодцом.
И Путину Ельцин в года те лихие,
Когда власть он передавал,
Ему завещал: «Берегите Россию!
(А я своё слово сдержал)»
А сам он подумал: «Труднейшее дело
Ребятам теперь предстоит:
Система моя обозлилася зело,
Но всё ж она не устоит».
И вот тридцать первое здесь наступает,
Как помните вы, декабря.
И пред телекамерой он занимает…
«Сиденье», вообще говоря.
И все, кто увидел в предпраздничном жаре,
На месте тот оторопел:
Последнюю арию бедной «Тамаре»
Сей Демон с экранов «пропел»:
Он рек: «Дорогие мои Россияне!
Ответственный нынче момент:
В последний я раз обращаюсь к вам, в плане –
В последний раз, как президент!
…Я принял решенье. Хоть многим бояться
Пришлось за такой вот исход:
Что Ельцин за власть будет крепко держаться
И сам ни за что не уйдёт.
Враньё! Да, конечно, мне очень ЖЕЛАЛОСЬ,
Чтоб выборы в Новом году –
В июне, – прошли. Остаётся ведь малость.
И всё же – я раньше уйду.
…НЕ ДОЛЖЕН мешать я тому, что по ходу
Истории должно прийти,
Раз есть у страны молодой «воевода»,
Достойный страну повести.
…Хочу попросить у России прощенья.
Ведь много из наших людей
Тяжёлые пережили потрясенья,
Со всею страною своей.
…И я ухожу. Что возможно, то сделал
(Всё сделал, как кажется мне).
Не по состоянью здоровья – здесь смело
Скажу я любимой стране,
А по совокупности трудных и сложных
Проблем, что явились у нас,
Ошибок в борьбе, неудач всевозможных,
Что нас настигали не раз.
Ну, что же, на смену идут молодые.
Хочу я поздравить всех вас
С Большим Новым годом и веком России.
Прощайте, друзья, в добрый час!»
«…И чудо! Из померкших глаз
Слеза тяжёлая катится!...
Поныне возле кельи той
Насквозь прожжённый виден камень
Слезою, жаркою, как пламень,
Нечеловеческой слезой!...»
Гайдалов тихонько под маской Гайдара
Сидел в Институте своём.
Частенько он Путина видел – но даром:
Они не бывали вдвоём.
Как нам сообщил Харуки Мураками,
«Сквозь прутья балкона» его
Гайдар наблюдал. И мы видели сами:
Не делал для встреч ничего.
Попытки Системы расправиться – были:
Когда за границей он был,
Егора Гайдара чуть не отравили,
Но после он всё-таки жил.
А после Егор заболел. И опасно.
И как Мураками писал,
Он понял, что сопротивленье – напрасно
И он «…пистолет свой достал,
Его зарядил, вставил в рот к себе дуло –
Уж лучше умру я сейчас! –
И дёрнул курок. Вспышка с громом сверкнула…» –
Гайдара не стало у нас.
март 2012г.