10.07.2005
Мне очень интересно – «почему»,
А вот, «что именно» – мне точно наплевать.
Я думаю, что в этом виноват мой пол.
Что, непонятно? Я хочу сказать,
Что фабула событий – ерунда,
Либретто скучно, и не в нем ведь смысл.
Меня волнует тех течений глубина,
Что вызывает миллионы ярких брызг.
Мне нравится исследовать порыв,
Люблю купаться в аромате слов.
Могу сто раз я книгу прочитать
И привлекает меня страстная любовь
К фотографически отточенным словам
И к ярким образам. Их память сохранит.
Уйдут события и люди навсегда,
Но мир наполнен ими, в воздухе висит
Прозрачным облаком история о том,
Что где – то далеко, не важно, где,
Но жили люди, умирали, а потом
Опять ходили и летали на Земле.
И каждый человек, как инструмент,
Как скрипка Страдивари, издавал
Душою звук и, кажется то мне?
Но этот звук сегодня пролетал.
Летел он мимо, как прекрасная заря,
И в сердце отзвук ненароком разбудил.
Кто это был? Я думаю, не зря
Тот человек страдал, любил, творил.
Его вибрации летают над Землей
И отвечает им заблудшая душа.
Она поет, и сразу – хорошо,
И понимаешь, жизнь – то хороша.
А вот бывает, станет грустно вдруг,
Тоска нахлынет, и не разберешь,
В чем дело. Дело в том, мой друг,
Что падший ангел грешный свой полет
Прервал и тонкою струной
Запела нам «Прости» его душа.
Прощай навеки, милый. Хорошо,
Что ты на свете был, и можно, не спеша,
Прислушаться и сразу все понять.
Он грешен был, но мы его поймем.
Судить не будет. Нас ведь осуждать
Не будет Бог. Он любит нас любых.
Я это точно знаю. Часто я ему
Такие мысли открываю! Мне за них
Ужасно стыдно. Люди не поймут.
А вот Творец не злобствует, меня
Он не корит, не осуждает, нет.
Он может пожурить, а чаще я
Сама себя казню, а Он лишь мне совет
По – дружески дает, и никогда
Не обижает, не ругает, не корит.
Меня Он любит. За мои дела
Наказывать не хочет, говорит,
Что все от Бога. Значит, чисто все,
Коль меру чистоты ты сохранил,
Которую тебе отвесил Бог,
Когда тебя на Землю проводил.
И эта мера каждому дана.
Одним – аж пуд, другим – лишь гран.
Но то неважно. И мои слова
Творец наш подтверждает. И обман
Раскроет Он. Он правду говорит
И утверждает, что судить нельзя.
Одним – все можно. Их Он не корит,
Поскольку чистоты лишь гран
Он им отвесил. Но зато с других
Он спросит за троих, ведь им Он дал
Не душу, а алмаз, который чист
Быть должен. И закон – обман.
Нельзя одною мерою судить
Святых и грешных. Это ведь смешно,
Коль люди начинают всех рядить
В одну одежду. Им то все равно,
А вот как жить, коли размер не подошел.
Одежда давит, повернуться не дает,
И хочет сбросить ту одежду наш народ.
А все вокруг тебе несут горшок.
То мера. Подставляй – ка, милый, лоб.
На голову надень ты меру ту,
Мы волосы отхватим. Красота!
Все, как один. Один, как все.
И не болит народа голова.
Все усредняем, все покрасить норовим
Одним колором, забывая те слова,
Что нам Творец когда – то говорил
О том, что трепетную лань
Нельзя запрячь с ослом,
Иль с кем еще. Она погибнет. Долго проживет
Молва людская в песенке о том,
Что жил да был один такой осел.
Он весело все время проводил,
И иногда он чинно за столом
Сидел и речь умнейшую водил.
Он говорил о том, что мы – ослы,
И рождены мы ланью управлять.
И будем управлять, и до весны
Научится она, как мы, таскать
Тележку. Нечего косить
Прекрасным глазом, бархатом дарить.
Мы рождены, чтоб мерою одной
Всю живность подровнять и покосить.
Так он глаголил, важно щеки надувал,
А лань сидела, грациозно подогнув
Свои копыта. Верила она.
А что же делать? Главный тут –
Осел светлейший. И ему решать,
Кого запрячь, кого пороть кнутом.
Сегодня – на коне он, и ломать
И строить будет сам, а вот потом
Кто спросит у светлейшего осла:
«Ты где, осёл, те мысли нахватал.
Иди, гляди, на поле ведь трава.
Где зерна? Лишь сплошные плевела».
Но то ведь завтра будет. Вряд ли доживем.
Иль ослик сдохнет, или тот чудак,
Который вдруг осмелится ослу
Светлейшему вопросы задавать.
Так и живём, и славное «авось»
Давно уж стало символом страны.
Смеются люди. Людям все равно.
Им зерна, очевидно, не нужны.