Течёт рекой осенняя шуга, вдоль чёрных пашен в гусенИчных шрамах.
На мокрых пляжах чёрного песка, забытых лодок брошенные драмы.
Дымят по кручам печи скорбных хат, жуя поленьев высохшие трупы.
В столицах путчи, пленумы, джихад, а здесь покой, всё заспанно и тупо.
Плывут осколки рыбьей скорлупы - смешные капли маленьких трагедий.
Эскиз невнятной заспанной судьбы, карандашами «Сакко и Ванцетти».
Бездарная осень последних рыданий,
Ноябрьская слякоть, хохочет погода.
Прощальным мячом истерической Тани,
Уходят потенция, кариес, годы.
Ещё есть влеченье, в активе подруга,
Что руки кладёт на опавшие плечи.
Но, вьюга в висках и в предсердии вьюга,
Уходят друзья на погосты и в печи.
Квартира пропахла вином и носками,
Кривится трельяж отраженьем урода.
И клин перелётных смешных оригами,
Орёт в облаках, предлагая работу.
Когда Ваш мир распухнет от невзгод,
Я улечу сквозь сон, не зная горя.
В туманный лес, на берег сонных вод,
Туда, где бродит камышовый кот,
К волшебным рекам Средиземноморья.
Сплету гнездо, как птица, в вышине,
В кудрявом буке, а быть может грабе.
Пошлю «Не жди» заветренной жене,
И буду петь катрены при луне,
Смешной и толстой камышовой бабе.