Эдельвейс

І
Высоко в горах, среди камней
Там где снег лежит, весной не тая,
Средь туманной дымки и теней,
Рос цветок, красу свою скрывая.
А в народе шла о нем молва,
Что в цветке была сокрыта тайна.
И легенде вторили слова:
- не доступен видно, не случайно.
Ту легенду знал один акын,
Он под взглядом чутких, детских глаз,
Сидя у горящего костра,
Вел неспешно длинный свой рассказ.
II
- Высоко в горах, в одном ауле,
Там где под ногами облака,
Словно бы заснеженное поле,
Так порой казалось свысока.
Там жила одна, в своей лачуге,
Девочка, небесной красоты.
Были ночью звезды ей «подруги»,
Днем, ласкало солнце с высоты.
«Братом» был ей ветер в чистом поле,
«матерью родной» была земля.
Сиротой жила она в ауле,
Собирая травы на полях.
Так в ее судьбе давно случилось,
Счастье детства превратилось  в прах,
В день, когда семейство не вернулось,
С поиска в горах, целебных трав.
Вечною могилою лавина
Стала для большой ее семьи,
И пришлось Эдели за любимых,
Продолжать одной дела родни.
Девочка в округе всех лечила,
Никому, не смея отказать,
Будь-то человек, иль животина,
Ведь была природа ей как мать.


III
Время шло, и девушка взрослела,
Становясь прекрасней с каждым днем.
Так в округе Эдели и звали,
Нежным, или сказочным цветком.
Но порою в жизни так бывает,
Ведь не зря в народе говорят,
Что беда одна не посещает,
А ведет с собой «подружек» ряд.
И однажды, в тех горах высоких,
Тот аул, где девушка жила,
Местный князь, коварный и жестокий,
«По делам», со свитой проезжал.
IV
Вызвав к себе старосту аула,
Он со всей надменностью сказал:
- « Приготовь еды ка - три баула,
И к утру в шатер, чтоб мне прислал.
Лучшее вино чтоб приготовил,
По жирней барашка мне заклал,
И проводника к «Ущелью барса»,
По проворней, чтоб в дорогу дал».
- «Смилуйся – упал старик пред князем,
Ведь была голодная пора.
Мы давно уж сами голодаем,
А баранов съела всех зима».
Не привык тот князь, от своей черни
Получать отказы отродясь,
И вскипело зло, желая смерти,
А рука за саблей поднялась.
И в тот миг, когда клинок булатный,
Чтоб невинной смерти не случится,
Из толпы, бросаясь словно птица,
Девушка прикрыла старика.
V
Князь в последний миг остановился
Удивившись смелости такой,
Замер он с клинком своим булатным,
Пред небесно-ангельской красой.
Вмиг остыв, сменил он гнев на милость,
Снова маску кротости одев,
Демон же утехи развращенной,
Его мыслью грешной завладел.
« - Кто ты, милый ангел, черноглазый,
Что так смело, жертвуешь собой?
Ради старой, немощной коряги,
Что сама рассыплется весной».
« - Эдели – звала семья до горя –
молвила девица сквозь испуг –
сирота я с детства по неволе,
а еще все «травницей» зовут».
И тогда с улыбкою лукавой,
К Эдели князь обратил слова:
- «Знать тебе, знакомы, здесь все тропы,
- где в горах растет твоя трава.
Если ты укажешь нам дорогу,
И в «ущелье Барса» проведешь.
Старика, я не отправлю к Богу,
Ну, а ты свободу обретешь».
Девушка душою понимала
Лживость его сладостных речей,
И тогда ей сердце подсказало,
Как спасти людей от палачей.
Слышала она о злых деяньях
Как в народе шла о том молва,
Что за смерть людскую и страданья,
Князю в ад, дорога суждена.
VI
Сделав вид покорного служенья,
Эдели согласие дала,
Провести их в «Барсово ущелье»,
Чтобы справедливое отмщенье,
Пало на виновников в горах.
И собравшись в дальнюю дорогу,
Девушка к народу подошла,
Видя осужденье и  тревогу,
Но открыть им правду не смогла.
Горечь слов прощанья, встала комом,
К горлу подступила, и слеза,
Отразив тот мир, что был ей домом,
Сорвалась, угаснув, как звезда.
Ранним утром, караван вельможный,
Эдели к ущелью увела,
С верой лишь в одно, что кто-то должен,
Мирный люд освободить от зла.
И лишь солнце с неба освещало,
Долгий путь, в заснеженных горах,
Где лавины, смертному преградой,
Тропы охраняли камнепадом,
К тайне, что известна лишь ветрам.
VII
Но не знали ветры, горных склонов,
Что давно растаяла как дым,
Тайна  золотых пещерных сводов,
Ведома  теперь, не только им.
Только князь знал истину похода,
«Выведав», у здешних сторожил,
Место золотых, пещерных сводов,
Что в преданьях древнего народа,
Барса, дух священный сторожил.
Лишь не многих, «стражи поднебесной»,
К таинствам сокровища земли,
Пропускали смертных, открывая,
Тропы во владения свои.
Но ни ветер злой, ни снегопады,
Не лавин и пропастей оскал,
Не остановили те преграды,
Кто хотел лишь золота в награду
Не поняв, что смерть свою искал.
Эдели давно уж осознала,
Путь к ущелью – роковой поход,
Но забыв о страхе перед смертью,
Караван вела она вперед.
Словно бы с судьбой своей играя,
Шла она, как бут-то Божий глас
Вел ее, опасность презирая,
В пасть ущелья «Барсового» края,
Где Он совершит расплаты час.
VIII
Дан сигнал последнего привала,
И в натянутый большой шатер,
Отпустив всех слуг, и всю охрану,
Князь лукавый Эдели привел.
Он теперь горел одним желаньем,
Как увидел дивный тот цветок,
Испытать с ней плотские желанья,
Золото найти, а на прощанье,
Уничтожить  божий лепесток.
Но обидеть сироту не просто,
Если жизнь ее прошла в горах.
Закалив характер не по росту,
Дал ей силу мужества Аллах.
Эдели давно об этом знала,
Что бывает в этаких шатрах,
Когда слуг и стражу отсылают,
И вино да яства предлагают,
С «милою» улыбкой на устах.
Князь разлив вино по двум бокалам,
Опьяненный девичьей красой,
Предложил с улыбкою лукавой:
- сохраню я  жизнь для аксакала,
если станешь нежною со мной».
И когда он кинулся к Эдели,
Похотливый взгляд его угас,
В тот же миг, как встретил он главою,
Брошенный в злодея, медный таз.
IX
Эдели минуты не теряя,
Собрала все нужное в суму,
И под сенью ночи, убежала,
Встретить свою раннюю судьбу.
Но не долго князь, слуга порока,
Возлежал на ложе в забытьи,
Он, очнувшись, поднял крик тревоги,
Чтоб для мести, Эдели найти.
Бросился за нею князь в погоню,
Ни себя, ни слуг, уж не щадя,
Как охотник страстью опьяненный,
Взгляд, со следа жертвы не сводя.
Эдели бежала будто серна,
Что волков уводит от  семьи,
Зная, что не много ей осталось
Ведь назад уж не было пути.
Из последних сил она взобралась,
На высокий, каменный уступ,
Видя, как за нею поднималась,
«Стая» озлобленных, верных слуг.
Смерть же урожай свой собирала,
Не преступен слугам, стал утес,
И лавина многих в низ забрала,
Те, кто уцелел - в снегу замерз.
X
Совершая божью справедливость,
Эдели хотела за людей,
Призывая силы мать-природы,
Покарать кровавых палачей.
Мир, который так она любила,
Отразила горькая слеза,
И сердечко девушки взгрустнуло,
Что младой уходит навсегда.
На уступе девушка лежала,
Среди снега, ветра и камней,
Лишь душа ее не замерзала,
И одно желанье все шептала,
Чтоб с родными встретиться скорей.
Даже звезды, млечные подруги,
Освещая снежные хребты,
Не могли согреть Эдели руки,
И избавить девушку от муки,
Выполнив, предсмертные мечты.
Там, в последний раз, она собралась,
Встретить солнце, прежде чем уйти,
Лишь с одним желаньем – чтоб осталась,
Часть души - цветком, и открывалась,
В дар влюбленным – исполнять мечты.
И увидев солнца первый лучик,
Эдели в улыбке расцвела,
Снова прошептав свое желанье,
«Стать цветком, - шепнув лишь на прощанье,
- Честь – дороже смерти!» – и ушла.
XI
Только князь, питаемый расправой,
Оставался все еще в живых.
Местью ослепленный, он кровавой,
Дерся на утес, слуга лукавый,
Жаждою расправы одержим.
Весь в крови, в изодранной одежде,
Князь, без сил, от холода дрожа
На уступ взобрался тот, в надежде,
Что беглянка все еще жива.
Но, не жизнь была нужна злодею,
Той девчонки, что дерзнуть смогла,
Князя, перед слугами унизив,
И за это, смерть свою приблизив,
Умереть от рук его должна.
Но напрасно зло, искало жертву,
Чтобы расквитаться за позор.
Не нашел князь умершее тело,
И тогда отчаянье слетело,
С губ его, проклятием средь гор.
Он подумал, что опять девчонка,
Обмануть, в который раз, смогла,
Планы князя, на ее кончину,
Вниз шагнув с уступа, как в пучину,
Легкой смертью, быстро умерла.
XII
Князь не видел, как спустившись, ангел,
Душу девы, в облака вознес.
Ну, а тело, выполнив желанье,
Превратил в цветок он на прощанье,
И покинул каменный утес.
XIII
И с тех пор, до наших дней, в легенде,
Ходит средь людей о том сказанье,
О прекрасной девушке Эдели,
Подарившей миру на прощанье,
Тот  «цветок – любви», что все хотели,
Отыскать, чтоб выполнил желанье.
Ведь найти в горах, его не просто,
Лишь, кто все опасности познал,
Для своей любимой, в ее сердце,
Дверцу счастья, этим открывал.
И цветок, как символ для влюбленных,
Не спроста был поднят до небес,
Где  с тех пор, он прячет свою тайну,
Высоко в горах, и не случайно,
Носит гордо имя – Эдельвейс.