0
Мария! Я здесь, Вы дальше.
и то, что я шлю
не может дойти без фальши
простое: «я Вас люблю».
Поверьте в чудные толки укравших покой друзей
и в разность течения рек моих и ваших широт;
поверьте в условность формы. Тем паче – ее теней.
То, что я хочу сказать, не может сказать мой рот.
1
Мария – там и тут
люди ко мне бегут.
Что-то повадно им.
Лучше скажусь больным.
Лучше уйду на дно,
или уйду в вино,
Или… Как вам сказать?..
Буду себя спасать.
Это возможно. Но
Волга течет давно,
так, что тоска смотреть.
Лучше гореть и петь.
Так развлекаю сам
всех мужичков и дам.
Волга течет давно,
гордо плывет говно.
Это не важно. Тут
выведу к вам на суд
тысячу мелочей.
Будет ли так верней?
Все это здесь не в счет.
Словом, меня несет
Спеть вам, упав до дна
«Ты у Меня Одна»
2
песенка
Канул ум в земную скуку.
Мне бы только вашу руку.
Мимо слов, что мы кидаем,
номеров, где набираем
имя радиоволны,
мимо правды и вины,
в акватории тоски –
только теплота руки….
3
Можно смотреть на свет,
можно блюсти скелет,
можно уйти в запой,
можно дружить с толпой,
можно искать меж «да»,
«если» и «никогда»;
Чинно, по одному
Лгать своему уму.
Верьте: не будет нас.
Что сохраним сейчас?
Как буде литься чай,
если смотреть за край?
Бренное – веществу,
вечное – существу,
сущее – на потом,
вещее – естеством…
Мимо всего – мой луч
режет к вам путь средь туч.
Нет у него корней –
Что может быть верней?
Что может быть еще?
Может ли быть прощен
луч, потерявший цель?
Варится вермишель.
4
Мария! Это не «Просто Слова».
Это мой вектор к вам.
Иногда мне кажется, что моя голова
больше, чем океан.
Иногда мне хочется вас положить
целиком на мою ладонь.
Никогда ни кому не хотел служить –
разводил постовой огонь.
Я великий лгун! Исказитель снов!
Строю мир в кривизне зеркал!
Только верьте, верьте строкам стихов!
Только в них я нигде не лгал!
Потому-то и выбрал я
эту форму письма теперь,
как гарантию от вранья.
Заклинаю, Мария – верь!
5
Действие
Люди в полумасках. Причудливые тени по стенам. Возле стен множество сундуков, чемоданов, полок с книгами и прочей всячины. Все в ожидании, говорят полушепотом. Шуршит пластинка, но музыки нет. Она никак не начнется, хотя я давно жду с интересом: какая будет песня? Но нет ее и нет… Я угадываю лица под масками, вникаю в странные наряды. Я знаю, что мне очень нужно найти кого-то близкого, но не помню кого.
Вот! Тонкая фигура в серебристом платье с крылышками на проволоке и полумесяцем в волосах. Сидит в стороне на чемоданчике, смеется с кем-то, неуверенно держит бокал светлого вина. Это она, ее зовут Мария. По правилам я не могу теперь подойти к ней. Почему – не помню. Улыбаюсь о ней, отхожу в тень. Из тени комната кажется более светлой.
Шелестит пластинка, танцует Полоумная БаленинаА…
Кутерьма. Мария вдруг рядом со мной, берет меня за руку, уводит в нишу. Она расстегивает пуговицы на моем пиджаке, не снимая маски. Я не помню, какая на мне маска. Быть может, она приняла меня за кого-то другого…
- Это ты?
-Я.
-Где был?
-Здесь. Довольно душно.
Молчание….
- помнишь ли?
- конечно, помню.
- ты откуда?
- ниоткуда.
Балаган закрыт. И всюду
Бродят овцы и верблюды.
- Тогда я уйду, разыщу еще масок. – Мария выскальзывает и исчезает в толпе.
Танцует Полоумная БалеринА. Шуршит пластинка, но музыки нет. Все наперебой предлагают выпить с ними. Подходит Джузеппе. Заглядывает близко в глаза и говорит:
- а хочешь, я тебе краски подарю?
И затем:
- У тебя плохой вид. Выпьем водки? – его увлекает толпа. Кое в ком я узнаю своих друзей – что-то выдает некоторых. Вспотевшие фрагменты знакомых лиц. Интонация сплетни….
Огромные зеркала манят зайти в них. Я снова вижу Марию (если это она). Теперь она навеселе и кокетлива. Рядом с ней кавалер с петушьей головой. Она машет крылышками и весело парит в воздухе, а потом нежданно взмывает на высокий шкаф. Там, на шкафу -чайная и библиотека, какое-то окно и даже подобие заброшенного игрушечного жилища. Она принимает умиротворенную позу и начинает заваривать чай.
Я понимаю, что мне надо туда, но для этого нужно многое предпринять… Что?
Одни держат темное красное вино, другие светлое белое. Главное понять. Я смотрю наверх - Марию уже не вижу. Значит, она опять с гостями. Надо разыскать ее. А еще давно пора подтолкнуть эту заевшую иглу проигрывателя! Чтобы, наконец, заиграло. Так будет легче все понять. Я ищу, где крутится диск, но тут начинает играть оркестр. Меня хватают и затягивают в танец. Мелькают маски, подбородки, плечи, шлейфы, платья…. Оркестр играет что-то смутно знакомое, меня затягивает в какой-то странный танец, перехватывает из ряда в ряд, из круга в круг, из процессии в процессию… Я узнаю мелодию песни, которую когда-то сочинил сам. Только тогда я не носил маски и было это в другом месте.
Галоп! Где-то на фоне окна танцует Полоумная БалеринА. Танцующие разбиваются по парам. Тонкая рука в черной перчатке обвивает мне шею.
- вы кто?
- я уведу вас. Всегда держитесь левого ряда.
- вы знаете эту музыку?
- нет. Я из другой… секты.
Некто указывает куда-то рукой. На перекладине, держась за нее согнутыми в коленях ногами, висит Мария. Ее опрокинутое лицо на миг оказывается рядом с моим. Маски нет, глаза умоляют - «выходи из танца!»
- А у нас хорошая погода! – говорит она, делает акробатическое движение, встает на перекладину, надевает маску, парит рядом с чайной на шкафу. Незнакомка окутывает себя и меня какой-то материей, общество нас теряет, в танце заминка, мы прячемся в нишу.
Х о р г о с т е й:
Валтасаров! Где же ты?
Убоялся суеты?
Под покров срамной залез?
От друзей-подруг исчез?!
Я и некто сидим в нише, часто дыша, опасаемся, что нас узнают по костюмам.
- хорошо. А вы - вода. Затекайте в меня взглядом!
- ничего и никогда больше говорить не надо.
Подходит Джузеппе в тренировочном костюме. Заглядывает близко в глаза и говорит:
- а хочешь, я тебе краски подарю?
И затем:
- У тебя плохой вид. Выпьем водки? Слышишь, что они про тебя поют?
Х о р:
Валтасаров наш подлец,
Убежал, закрыл ларец,
След простыл! Дизентерия!
Ах, Мария!
Ах, Мария! Примечай!
Ах, Мария, ворочай!
Все общество в остервенелом экстазе священного танца столпилось в середине комнаты. Незнакомка берет меня за руку:
- Идемте, там есть раздвижная стремянка. Лезьте стремглав на шкаф.
- А вы?
- Я буду держать лестницу.
- Помилуйте, они же вас растерзают!
- Некогда…
Музыка останавливается. Шуршит пластинка. Танцует Полоумная БалеринА. Я на середине лестнице. Отсюда видно, наконец, проигрыватель – он на шкафу у Марии. «Интересно, что за винил?» - думаю я. – «Может, своего прихватить? Сгонять в низ? Лучше попрошу Джузеппе. Интересно, кто это был…»
Я делаю шаг, в декорациях что-то ломается… Чувствую, что близок к падению. Мария протягивает мне руки, я вижу ее близко и хочу что-то сказать, но не могу. Она сердится?... Эй, не растворяйся!… Вот вот!...
Дальше не помню.
6
Блюз
Вымокло небо осенним дождем.
Кто-то на свалку, кому-то подъем.
В картинах, в витринах, в зените…
Общество женщин – оплот сватовства,
реклама, религия… Мать честна-
я сыт этим сном. Пощадите.
Я с детства умею есть пенопласт -
здоровая пища, духовный пласт.
Пусть птицы несут на лица
священных текстов седой объем,
опасность секса, все в путь, всё в дом –
так пишут на лицах птицы.
Я сам себе дворник и сам пират.
Все это писалось. Прости мой брат,
что я откатал твои строки.
Я вновь это понял и этим рад:
оригинальность – тупой обряд,
услуга для одиноких.
Капризным утром сижу в норе.
Все в жизни сделано. Во дворе
играют шальные дети.
Плохие вести – не мой конек.
Свобода – славный, смешной зверек -
мы будем делиться этим.
7
О чем-то рассказал,
О чем-то промолчал,
О чем-то - между строк,
А что-то приберег.
На плоскостях Невы
Вы скажете: «Увы!
Какой ущербный слог!
Ей-богу! Как он мог!
В густом потоке дел
о чем он там гудел?
И стоит ли нам вить
сомнительную нить?»
Когда бы паровоз
меня к вам ни привез –
не будет больше слов
увесистей стихов.
Я в ящичке храню
простую вашу тень.
Ей чаю подаю
четыре раза в день.
И как бы там не быть:
совместно, или врозь –
не пережечь ту нить
идущую насквозь.
Космическим плутам
путей не начертать.
пускаю птицу к вам –
И отправляюсь спать.