а мы вернулись только к ноябрю...
он одичал,он никому не верил,
с поджатою губой наружной двери,
безрадостен, нахохлен и угрюм,
ушел в трясину стариковских дум,
подсчитывать обиды и потери...
мы этому дерзнули помешать,
смяв паутины мертвенную вялость;
огонь запел и мама засмеялась
и потревожил дужку край ковша,
жизнь- получалось - все же хороша...
и что-то там сходилось, совмещалось,
и в тело постепенно возвращалась
доверчивая детская душа.