Здоровый образ жизни
Привел меня в коляску.
Бесчестный Мастер исцелил,
Ввязав в прекрасной Смерти пляску.
Клинок невинный смыслом стал,
Со временем обрел он верный блеск,
И целый мир огромный излишне мал,
Как тело под взглядом василиска.
Вокруг лишь черно-белые цвета -
Нет больше серости, зачем она.
Кругом сплошная сует суета,
А сталь в руках фанатика звучна.
Лишенный Чести, знал ли ты о ней?
Я одолел всех твоих лучших,
Извращаясь, как и ты, сильней,
Став монстром худшим из худших.
Воспитал проклятое дитя,
Пробудив воспоминания былые,
Где прошлое давлеет, не щадя,
Я осознал, что все они слепые.
И те, кто рядом был со мною, в миг
Подверглись нашему безумью,
Танцуя вместе, проходя немало лиг,
Пляской Смерти и небом под лазурью.
День ото дня одержимостью влеча,
Не замечая смены цвета красок,
Я брел вперед, еле ноги волоча,
Чуждый к радостям нелюбимых ласок.
Кроваво-красно, ало и багряно,
В тумане с пеленою жажды,
На вкус так сладко, горько, пряно -
Жизнью истекают лишь однажды.
И каждый раз, когда я падал,
То опирался об изломанный клинок,
Мне не хватало сил, но я так жаждал...
Ощутить вновь той страсти смог.
Безумие двигало вперед, влекло,
Осознание безвозвратности назад
Не требуется иное зло,
И я вставал, я шел, побитый от досад.
Под статью Мастера сомнения одни:
Я - механизм, оружие, лишь вещь?
Но Мастер вновь дает клинок резни,
Спуская, будто пса с цепи, и я зловещ.
А надо мною небеса полные огня,
И пепла запах, и примесь роз.
Они сильнее манят здесь меня,
В них чистой крови нет метаморфоз.
И Белый Ястреб в вышине...
За ним не успевает Воина глаз,
И Черный Волк во мгле
Слышит истинности глас.
Сомнений вихрь теперь отпал,
Извращенный Кодекс Рыцаря
Со смесью Бушидо отныне не блестал -
Нет верности в лживости писаря.
Я не лучший из лучших средь них -
Твоих жалких учеников-подлиз.
Я совершеннее, хоть и Разум тих,
Но плоть твоих любимчиков сгрыз.
Стойка Мастера, стать Мастера,
Серая сталь плавно режет гортань,
Под взглядом Мастера, меч Мастера,
Я давно перешел твоей верности грань.
Пусть от грязи мне не отмыться,
Честь и Совесть свою не вернуть,
Но найду я ту, что позволит забыться,
Присягнув на верность - с Пути не свернуть.
Ударом Мастера разрубает твердь,
И почвы под ногами больше нет.
Ответом будет всполох, несущий Смерть,
Но Мастер уклонился, как от прошлых бесед.
Новый удар, а за ним и еще,
Я не верю, не это конец.
Ты получаешь свое торжество,
И ты замечаешь Зверя венец.
Слишком поздно все понял,
Ошибку глупца допустил,
Объятия Смерти от клинка принял;
"Все для победы!" - ты так учил.
Каждый тобою совращенный убит,
А те, кто жив и поныне, заведомо мертвы,
Ведь каждый из них о спасении молит,
Что принесу им в этом танце жатвы.
Да сгниют твои кости!
Да изжрется червями плоть!
Да не найдешь ты покоя!
Да не сможешь ты Смерть побороть!
...И вот, прошло так много лет,
Твоих осталось мало, моих и то,
Случилось всякое, я потерял последнее,
Мой смысл меня бросил, но золото...
Золото сверкает лишь в руках,
Золото отвечает мне всегда,
Лаской и нежностью в веках,
Лаской и нежностью клинка.
Оно лишь верно будет вечно,
Любовь и Жизнь весьма изменна,
А злата с пурпуром - бесконечно,
Как привкус крови - несравненна.
Но сожалею об одном,
Что не получу от Рыцаря ответа... -
Не вернуть мне Честь, от позора не отмыться,
Так, пусть лучше буду для тебя лжецом.
Предателем же стал отличным...
Я старый Генерал, увы, не знаю слов любви,
А мог бы каждый день писать поэму,
Восславляя Хозяйку свою, столь образом типичным.