ПРОЩАЛЬНАЯ МАК-ПОЭМА
(ресторану "Макдоналдс №13"-"Маросейка" посвящается…)
МАРОСЕЙКА --
слово это
всем теплом страны согрето.
Как в насущный хлеб зерно
в нашу жизнь
вошло оно.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВСТУПИТЕЛЬНАЯ
Отпахав ____ смен
не покладая
рук-с,
сегодня
счастливо и гордо
сыграю
для вас
на Роялях-
де-
люкс
прощальные аккорды.
Быть может,
вы подумали даже:
"Он, видно, совсем умом уж тронулся,
откинув семь лет
журналистского стажа
выйти работать
на кухню
"Мак-Доналдса"…
ДА!
На меня не давит пресс
пресс-служб,
пресс-карт
и прочих
"пресс".
Вне моей компетенции
пресс-центры
и пресс-конференции.
НЕТ!
Я профессии
не изменял --
искал уникальную тему.
Разлитые
факты
как ртутный
металл --
перековал
В "МАК-ПОЭМУ".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИСТОРИЧЕСКАЯ
В истории этой
я глух и дик,
не буду особо вам врать я.
Знаю: все начали
Мак и Дик --
родные
Макдональды-братья.
Где-то в средине
прошлого века
с виду неглупые
два человека
в своей
придорожной кафешке-лавке
решили
всё изменить
"на корню":
самообслуживание на прилавке,
и сократить
меню.
Нечто среднее между
рестораном и магазином,
в итоге они оформили.
Это было
в Сан-Бернардино,
в Америке,
в Калифорнии.
Заметим, взглянув на дело шире:
их бизнес -- утопия
без шансов на всплытие,
если его не растаскивать
вширь,
давая ему
развитие.
В этом
Макдональдам подал пример,
и сеть
раскинуть помог,
маститый коммивояжер
из Дез-Плэнза --
РЕЙ КРОК.
"Пусть страны
охватов
недюжинных
ресторанов
охватят
дюжины.
С космически-быстрым
обслуживанием
утром,
в обеды
и ужины". --
Всю жизнь
грандиозная эта
затея
наполеонила Рея.
(МОЖНО
на него
в смелости
смело
равняться.
НУЖНО
его
умелости
умело
подивиться.
Когда макдональдствовала его голова,
Рею было не 20,
не 30,
а целых
52)
ККЧД
-- четыре кита --
Крок повторял неотступно:
"Культура,
Качество,
Чистота,
Доступность".
А если добавить
к тому перемены,
работу основательно проутюжив:
большие объемы,
низкие цены
плюс к быстрому обслуживанию…
О своей пригрезив звезде,
На это Крок одобрякнул:
"Да,
такая система
будет работать везде,
и всегда".
Шаг-крок,
крок- шаг.
За шагом --
крок,
за кроком --
шаг.
Тут это --
не то.
Здесь то --
не так.
Крок-шаг,
шаг-крок.
За кроком --
шаг,
за шагом --
крок.
По Штатам
ресницами
шурша,
осматривался Крок.
В Фонексе,
штат Аризона
выбрал он
наконец,
для будущих
клонов
опытный образец.
Ресторанчик -- обитель
автолюбителей,
только со специями:
Крышуется
круто
нагнутыми
секциями.
Красуется
плитками
красно-белыми
яркими.
Милое зданьеце
в виде трапеции,
под золотыми арками.
Крок объявил,
обещая подарки,
конкурс
на лучшую из эмблем.
И снова он выбрал
жёлтые арки,
но слитые вместе,
в виде "М".
Что ж, получилось весьма интересно:
буква фамилии
Дика и Мака
стала
всемирно известным
фирменным
знаком!
* * *
Взметнув
столетия
лета и летища,
Европу
ковбойским лассо
заарканив,
переметнулось
Макдональдов детище
на другой конец океана.
И в России
немало найдём следов…
На улицах
тридцати трёх городов
"Макдоналдсов" семейки.
Тому,
что мною
здесь
воспет,
недавно стукнуло 7 лет, --
в Москве,
на Маросейке.
Я
километрам
показывал
ноги,
на Курский
шагая
по этой дороге.
И с Курского
я бы
куда не ходил --
улицей этой
всегда
проходил.
В Замоскворечье,
и на Арбат,
и в Театрально-
Охотный Ряд.
В солидном костюме,
и в куртке небрежной
я топал
к Госдуме,
к Тверской,
и к Манежной.
К Ленинским мощам --
на Красную площадь.
И в ресторацию --
на презентацию.
В краснокирпичный
Музей Исторический,
в Большой переулок
Спасоглинищевский --
в "Советского спорта"
редакцию…
Домой
с журфака, с Моховой,
из Театра, с Третьяковки --
путь
бешенный,
взвешенный,
пеший
мой --
по Маросейке-Покровке.
Так весь Китай-город
вдоль и поперек,
продольно и поперечно,
я истолок
насколько мог.
и вот в июльский
один денек,
со мной
приключилось
НЕЧТО.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СТАРТОВАЯ
… Одним моментом --
свободы отданы.
Кажется всё
нереальной мистерией…
Отныне
по всем документам
Я -- подданный
МАК-ИМПЕРИИ.
Со Дня рождения --
до наших дней
принципы
здесь
неизменны. --
Расплавленным жиром
кипящих грилей,
в январь
потекли
мои смены.
Контракт подписан --
поезд ушел.
Без суматохи
без лишней,
из нескольких станций,
растерян и зол,
я выхожу
НА "БЛИЖНЕЙ"...
Черные туфли,
черные брюки,
рубашка --
по локоть голые руки,
в красную клетку
и синие полосы,
под козырёк
чёрный
убраны волосы.
Первые стервы --
первые нервы.
Я с ними нем…
Боль терплю унижений.
Первый,
жёлтый,
значок мой,
с именем:
191-Й
ЕВГЕНИЙ.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. КУХОННАЯ
Почему я здесь,
зачем? --
Интересно стало всем.
Отвечая на вопросы
в тостер
я
сую
подносы.
То правой
себе помогая
одной,
то левой --
другой рукою,
в отверстие
вставил
сначала в одно,
вынул --
вставил в другое.
Ужас просто!
Так в него запихивать!
Ах ты ж бестия!
Бедный тостер!
Как его лихо
в оба
отверстия.
Со всех сторон
инструкторы
поют
как репродукторы:
"Соблюдай красиво
ПРИНЦИП ИНТЕНСИВА!".
(В будничный полдень
здесь
начинается
человечий прилив.
С ужасом
вижу я
как просыпается
страшный зверь --
ИНТЕНСИВ).
Честно скажу вам:
я чуть не опух
держать интенсив
постоянно "на двух".
А если
начальников
куча
вьючит --
и того круче!
* * *
С бина
громом
словесным
бухнет,
тишину
раскроив
как клюку,
Голос кухни.
Рупор кухни. --
ЧЕЛОВЕК-КЛИКУН.
Связки-струны
звонко лают
у него
в железной глотке.
Напрягаясь,
извлекают
металлические нотки.
У нас Кликун
на всё горазд:
он голосист,
речист,
горласт.
Слушаться надо его
и любить.
И он компетентен в вопросе:
Как конкретно
мне положить,
на 4,
на 6
и на 8?
На кухне
мы связаны
целиком,
между собой
на дистанции,
ОБРАТНОЮ СВЯЗЬЮ
от "Мак-телеком" --
компании
с Ближней станции.
Усталость --
достала,
тело --
вспотело,
будут проблемы, видать, с этим делом…
Кетчуп
горчицу покрыл
и лёг.
Лук
клейкою
жидкостью
стёк.
И семенной огурец
обнажив,
прямо при отпрысках
дозаторных дыр
КЛАДУ
НА
ВСЁ,
КЛАДУ
ОТ
ДУШИ
Предмет
из трёх букв --
СЫР.
До чего ж задорная,
ядрёная
с виду. --
Эдакая сборная,
слоёная
пирамида.
Глядя
на получившуюся
кулинарную конструкцию,
было бы
любопытно узнать…
А каково это --
обратную выполнить функцию:
не только собрать,
но и разобрать?
* * *
Разя изжогой
Гриль-Дракон
раззявил пасти
широко…
(Лишний раз
его не тронь:
у него
во рту --
огонь,
у него
по телу --
жар,
у него
в душе --
пожар).
Надо
в каждую левую
пасть
по восемь
малого мяса класть.
В две правых
-- момент этот не упусти --
большого мяса
не больше шести.
Нёбного тела
влажный тефлон
скроет
пасти пожарина.
За 40 секунд
превращает дракон
мясо сырое --
в жареное.
* * *
Мясо -- снять,
подносы -- скинуть.
Булки -- в тостер!
Взять,
закинуть!
Я ношусь
как реактивный,
я кручусь
как заведённый.
Я --
движением активный,
я --
душою возбуждённый.
От грилей --
на тостер снова:
по кругу,
заново
всё начинается.
Как там мясо моё?
Готово?
О, чувствую:
поднимается.
Еще надо булки
разложить, раздвинуть.
Опыт в этом
я имею.
Я -- умею.
Я успею
снять,
засунуть,
и вынуть.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. КУЛИНАРНАЯ
Я к стеллажу
совершая прогулки,
вернулся с кейсом
большого размера.
Молча поджарил
голые булки
будущего
ПРЕМЬЕРА.
Как кулинар
из программы "Смак",
салата
насыпав горы,
я колоритно
заправил "Грик-мак"
ПО САМЫЕ
ПОМИДОРЫ.
Побольше? --
Есть!
Попробуй съесть!
Если голод
корчит
в ломках --
в наркотической
атаке,
укрощая спазмы
ловко,
ловишь кайф,
вкушая
"маки".
Проблем заразных
откинув груз,
"Ройлы" разные
попробуй на вкус.
Хочешь больше? --
шире рот,
и готовь
большие "мани".
Полный рот
тебе набьёт
и достанет
до гортани.
Для любых подходит тостов,
на мучном
замешан тесте.
Вот
такой.
Большой
и толстый --
БИК-ТЕЙСТИ.
Вмиг насытит он утробу,
вот увидишь,
на -- попробуй!
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ОТДЫХАТЕЛЬНАЯ
Комната отдыха --
сладкий дым
в недрах Маросейки.
Где курим,
едим,
за часами следим,
высиживая
брейки.
"Взлететь над грилями
решил что ли вдруг?
К свободе
лететь пытался? --
Так резко
своими
крыльями рук
передо мной
раз-
ма-
хал-
ся.
С ветерком,
в быстроходной карете…
С бина
чуть не унёс
меня,
бл-л-лин…
Рук твоих
ураганный
ветер…" --
Мне
поэтично
втирала
ЛИН.
Спорим громко
с нею
вдвоём.
Она --
о своём
мне.
Я ей --
о своём.
Нас слышат?
Не слышат?
Народу -- не меряно…
Я
заявляю
при всех
уверенно:
"Качество выше,
и это проверено
если на бине
ЧЕЧЕРИНА".
Сканируя взглядом
отчёт
про списание,
сверкая
глазами-лазером,
врывается
наш
"Человек-Расписание" --
ЛАЗАРЕВА.
Если придется
на каждой неделе
жонглировать сменами
снова и снова:
выходные --
вынести в будни,
смены с утра --
передвинуть на вечер.
В этом деле
Ира будет
всегда готова
пойти навстречу.
Со лба упрямого
взмах
рук стёр
бронзой витую прядину.
Вплывает
"та самая",
"мой инструкт`ор" --
ПРЯДИНА.
В смены мои ранние
спасибо
за старания.
Готов
вопить
от счастья.
Сама учила. --
Настя.
… Как льдинка в половодия
чистейшею водой --
приятная мелодия
разлилась за стеной.
Из-за стены перетекла
за дверь,
слышна из-за стекла.
И на стекло слегка дыша
тоску душа,
поёт душа.
Ручка двери
под рукою прогибается,
и журчанья капели
прелестней
льётся трель:
за словом слово.
В нашу атмосферу
плавно погружается
с голосом-песней
СТРЕЛЬЦОВА.
Всё словно спросонья,
тихо...
И вдруг -- как будто
проснулось лихо.
Кто здесь покой сотрясает,
свободой
невольно труды выев?
Броском скорпионьим
как вихрь
влетает
сегодня
довольный
ДУРДЫЕВ.
"Где мне сесть,
чтоб поесть?"
С десяток голосов в ответ:
"Привет, Довлет.
Сейчас
мест нет. --
Но ты для нас --
авторитет:
твое к нам отношение
достойно уважения.
Несмотря на то, что тесно --
уступим место,
поступим честно."
И в этой цепочке, в самом конце, --
остроумная,
острословая,
острозубая,
-- весь отдел кадров
в одном лице --
ЗУБОВА.
Кого на работу
приносит поток --
при ней
документами машут.
Десятки работников --
всех назубок
знает наша
Маша.
* * *
Сидим рассуждаем:
про то,
про сё,
про новшества
и перемены.
То кто-то выйдет,
то кто-то войдёт,
косясь
на косые
стены.
И стройность
кипарисову
среди покатых
стен
являет нам
ДЕНИСОВА,
Прекрасная
ЭЛЕН.
Белее,
чем облаков
стада.
Милее,
чем утренний свет
в оконце.
Самая главная
наша
звезда --
всей Маросейки
Солнце.
Зашла.
За столик.
За крайний.
Села.
И сердца
излив
теплоту
лучей,
взбодрила,
зажгла,
вдохновила,
согрела
излучениями очей.
На неё
единственную
здесь
гляжу, робея,
разузнав
таинственный
смысл слов:
кто на свете
всех милее,
всех румяней
и белее
среди мак-директоров.
* * *
Кто запятначился --
запятнав хорошенько,
минуты лишней
обрублив
размер,
в дверях
обозначился
ТИМОШЕНКО,
Дима-секундомер.
Брейк у меня, а не 2 по 15…
Однако ж
и мне уже время
срываться.
Ошалев
от сил прилива,
я стартую
с перерыва.
Топорщит
обуви носы
ступеней вереница.
Иду к часам,
иду в часы,
иду на кухню
БИТЬСЯ.
* * *
Трижды
воду смесителя
лей,
пену
мыльную
не спуская с рук.
Я
вкусов,
желудков
и душ
посетителей --
бакалавр-хирург.
Стол заправочный --
мой стол
хирургический.
Дозатор
с соусной тубой --
шприц.
Гриль -- аппарат
антисептический.
Бумага --
белая простынь
больниц.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ГНЕВНАЯ
Как будто
грозная туча во мгле,
взрываясь,
молнии шпарит. --
Тебя,
словно булочки для филе,
и парит,
и парит,
и парит,
пользуясь должностным положением,
синеблузая
МЕ-НЕ-ДЖЕ-РИ-Я.
Нервов
тонкий хрусталь
спасаю
в перекрёстном огне
менейджеров.
Я-то пожил.
Я-то знаю.
А каково
тинейджерам?
Юные души
терзали
и ранили.
Ранений
рваные
раны
кровавили.
Кровавые
рваных
ран
шрамы
вскрывались.
Сердца
раскатами
предынфарктными
рвались.
У тех, кто немного
выше по должности --
немногим больше
прав и возможностей.
И есть среди них
-- часто видим воочию --
кто
властные
любит раздуть полномочия.
Такие --
на подчиненных
плевали,
возвысясь
на властной своей вертикали.
Для них
ты -- фантомное, ненастоящее,
ты -- червь,
ты -- бесправная тварь дрожащая.
Я не сказал бы,
что их -- не счесть…
У нас их мало,
но они -- есть.
Они -- хамили,
они -- притесняли,
и насмехались,
и угрожали.
Злость, на тебе вымещая, орали…
Простите,
а где же спрос?
За тех,
кого убивали
морально,
и унижали
до слёз.
Гнев
-- с налётом матовым --
в атмосферных атомах.
В паст`ях
дракона грильного
жар
неугасим.
Будто тебя тысячами
атомных
ошпаривают
Хиросим.
Заживо сваренный
в этом безумии,
выжатый и обескровленный,
со смены уходишь --
ходячая мумия,
вернёшься --
лук восстановленный.
* * *
Терпим,
стонем,
боремся,
бьёмся.
Но со смен не снимаемся.
Мы перед менеджерами,
конечно, гнёмся…
Гнёмся,
но не ломаемся.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ЗРЕЛАЯ-ПРОЗРЕЛАЯ
Попробовав
мясо
"на время" снимать,
и булки
"на скорость" печь,
как ни крути --
нельзя не понять
эту
ВЕЛИКУЮ ВЕЩЬ:
Круче спирта
и коньяка,
водки,
и крепкого пива
вставляет --
что хватит тебе на века, --
"Макдоналдс"
В ЧАСЫ ИНТЕНСИВА.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. АГИТАЦИОННАЯ-СОЦИАЛЬНАЯ
Макдоналдс -- это твой
второй
дом.
И жизни --
хорошая школа.
Деньги тебе
достаются трудом.
Честным,
хотя и тяжёлым.
Здесь тебе график
суперсвободный,
в неделю
работаешь
сколько угодно.
С любого часа,
любого дня
смену ты можешь начать.
Сколько работать
и с чем совмещать --
только тебе
решать.
А смены
лишь восемь часов
займут.
Даже не восемь,
а семь:
два перерыва
по тридцать минут
здесь положены всем.
(Недельное
тем более,
здесь важно наблюдение:
Работаешь
40 часов --
не более.
Имеешь
два выходных --
не менее).
И денежной суммой
очень приличной,
оплата всех отпусков
и больничных.
За опоздания,
брак
и "растраты"
не вычитают
процент
из зарплаты.
"Макдоналдс" в тебе развивает умения…
Если так поразмыслить, --
скорость реакции,
скорость движения,
скорость речей
и мыслей.
Закончил учебу,
работать в лом:
сутками дома
"пишешь диплом".
Пиши спокойно,
на жизнь тебе хватит:
"Макдоналдс"
отпуск дипломный
ОПЛАТИТ.
По каким, разъясните, понятиям,
скинув обывательщины
мрачные мантии,
на "самом капиталистическом"
предприятии --
самые
социальные
гарантии?
Помню, в начале
годов девяностых
нас убеждали просто,
злостно:
"Макдоналдс", дети,
псевдодобродетель,
западной культуры
и еды идиотизм".
А на самом деле
(я тому свидетель):
сквозь призму
российского капитализма
в "Макдоналдсе" --
Подлинный
социализм.
Июль-декабрь 2004г.
*`- знак ударения.