Отмеченный тьмою не может быть светом.
В душе, в глубине, в бессознательном где-то
Свернется, затихнет и спрячется боль.
Но кто-то случайно взломает пароль.
И вот из каморки грехов и страстей
Лениво, сощурившись, выползет змей.
Съедая саркомой прогнившее тело,
Где каждая клетка уже омертвела,
Распробует ламия душу на вкус.
Однако свой путь из пороков, боюсь,
Она не оставит и двинется дальше -
По узкой дороге, к обители падших.
От боли захочется выжечь былое,
Единое сделать деленным на двое,
На две непохожих несчастных судьбы -
Стезю Иисуса и путь Сатаны.
Пока же дорога вещает одно –
Открытое в небо восьмое окно.
Так будет чуть проще и, может быть, легче.
Но снова февраль. Одиночество. Вечер.
Пустые страницы, пустые слова
И мертвые лица во тьме естества.
Они что-то шепчут, они что-то просят
За полем, где зреют ржаные колосья.
Отмеченный тьмою, утраченный светом
Блуждает без тела в чужих силуэтах,
Пытаясь найти в отраженьях зеркал
Все то, что уже навсегда потерял.