Я рядом, здесь, с тобой, в палате,
Я не уйду, ты не спеши.
Счёт разговора Бог оплатит,
И мы беседуем в тиши:
“Да, да, я помню, так и будет,
Конечно, знаю, не волнуйся,
Скажу, запомню, не забуду…”
Но что-то рвётся нитка пульса.
"Наташа! Где ты?" –
"Здесь я, папка!
Нет, не замёрзла, что ты, лето ж!"
Слова бросаем как заплатки
На платье жизни, платье ветошь.
У нас с тобой ещё весь вечер,
Чтоб обо всём наговориться,
Ведь ты дожил до нашей встречи!
Переживи ж 16.30!
Твоя рука в моей слабеет…
"Ну, кажется, я всё сказал!"
От этой фразы болью веет!
"Нет, папка, просто ты устал!
Скорей врача! Сюда! Сестрицы!
Слабеет пульс! Скорей, скорее!"
Мелькают капельницы, шприцы,
А я дыханьем руки грею.
Вокруг такая суматоха!
Но всё труднее сердцу биться.
Тебе, родной, сейчас так плохо!
Перетерпи ж 16.30!
И мир заполнят снова звуки,
И мы продолжим разговор…
Держу слабеющие руки,
А врач исчез, как будто вор.
Исчезли белые халаты,
И наша сцена опустела.
Мы не нужны им больше, папа,
Мы – два безжизненные тела.
Пульс вразнобой пошел с часами,
Переходя на бесконечность,
Но всё равно ты будешь с нами,
В сердцах останешься навечно!
Беспомощны твои ладони.
Возможно, это просто снится.
Нет ни усталости, ни боли,
Наверно чудо не случится.
Ведь мы всё понимаем сами,
Что жизнь нас всех к обрыву катит.
Рожденья ждём мы месяцами,
А смерть всегда, всегда некстати!
Мне кажется – ещё ты дышишь,
Но в рай несётся колесница,
И на твоей руке вдруг пишут:
"Панов И. Д. 16.30."