Пройдусь по тихому предполью,
у клёна отряхну рукав,
покрытый пылью, а не солью,
случайно выжатой из трав.
И без волнующего эха,
не отражённого стеной,
пересчитаю снова вехи,
вдали оставленные мной.
У горизонта, где пшеница
качает в небе облака,
должно бы детство находиться,
в нём вешек семь наверняка.
А дальше полный беспорядок
и не поймёшь, чего к чему,
то ль жаворонков серенады,
то ль погружения во тьму...
У совращённого -- сомненья,
у обращённого -- любовь,
а личный столбик преткновенья
не для чужих горячих лбов.
Но я уже расставил вехи,
чтоб кто-то мог по ним пройти
без относительной помехи
на обязательном пути...
А мне у тихого предлесья
пора прикрыться от щелчков
пятиугольным равновесьем
кленовых выпуклых листков.
Пусть сердце, поглощая спазмы
вселенской матери-Любви,
питает жизненною плазмой
её сосуды, не мои...