Я бомжем хожу нечёсаным,
Небритый, немытый, помятый.
А пахну: «Ого!», да «Ни чё себе!»
Не розою, да и не мятой .
Нарыл я вчерася на мусоре
портвейн и стихов тетрадку.
Есть выпить, и чем закусывать
из пищи духовной, сладкой.
Стихи были так, не очень.
Не Блок, не Сергей Есенин.
Но будто в них между строчек
сквозило тоской осенней.
Ни света, ни дня, ни утра.
Любви нету, нет участья.
И жизнь там во сне как будто,
разбитая мной на части.
Отдельное там отчаянье,
отдельное и одиночество.
Но жизнь от того не кончается,
и жить почему-то хочется.
В костре нет тетради краше.
Сгорела за милую душу.
А где-то я слышал раньше,
что кто-то тетрадки тушит.
Сгорела, ни кто не знает,
что писано в той тетради.
Но что-то зовёт и манит.
Волнует. Чего бы ради?
Как будто такая сила.
Во сне, наяву – не ясно.
Как будто там жить красиво,
и только чуть-чуть опасно.
Ох, нудная эта книжка.
Не всю прочитал я даже,
решив, что и это слишком.
Я знаю, что будет дальше.
Откуда? – Не очень ясно,
вошла в подсознанье старость.
Зачем повторять напрасно:
Сгорела! – Но всё ж осталась!
Осталась в дожде и граде,
лесах и снегах кромешных.
Там тексты моей тетради.
А с ними и я, конечно!
Я помню! Мне всё знакомо.
И вместе мы будем завтра.
Она для меня – икона!
А я для неё лишь автор.