Мой путь до орбиты планеты не скор,
Столетья в созвездьях мелькали,
И чёрные дыры смотрели в упор,
И на рентген намекали.
И я, раньше времени ставши седым,
Остаться чтоб разуму братом,
Досуг коротал с кибером бортовым
И ставил ему мат за матом.
Я должен в контакт с ихним фейсом войти.
Зря что ли заначил я виски? —
Ведь запросто мог раздавить по пути,
Но ждал, и всё мучил английский.
Английский скажу я вам трудный язык,
В словах у них масса значенья,
А я по-простому по-русски привык —
Пузырь и ведро угощенья.
Но, мой звездолёт превратив в решето
(Знать тест не прошёл на лояльность),
Их злобный зенитчик навешал мне то,
Что я бы назвал как ментальность.
И, в штопор войдя, из крутого пике
Не вышел уже на глиссаду,
И дёрнув стоп-кран, я лечу налегке
Под куполом прямо в засаду.
«Ах, так вас и так, и мать вашу, мол!» —
Я выдал им всё без утайки.
Но Ворд так дословно меня перевёл,
Что рухнули все в укатайке.
Пока они корчились в спазмах своих,
Я выдернул пробку из фляги,
Сказав: «Я берёг, чтоб разлить на двоих,
А вы всё сломали, … бедняги… »
И выпил всё залпом до самого дна,
И рукавом гимнастёрки
Занюхал, и стало меня до хрена, —
Так много, как будто я Тёркин.
Что дальше? Припомнить могу я с трудом…
Контакт был активным и трудным.
Сначала гонял, в ряды строил потом,
Под песню шагать стали утром.
Я ихний язык не понял ни фига,
Зато они пели так славно. —
Жаль, нету баяна. — Под наши меха
Гимн лучше, как песни о главном.
1:55:06 21.10.2013 8509D64