моей любимой малышке.
***
когда любишь — падаешь так, что больше уже не можешь летать. но всегда какая-то мелочь, какой-то пустяк заставляют тебя дальше это начатое продолжать, заставляют чувствовать оскверненное, не потушенное, но закаленное ощущение ненависти понимать к тому, кто решил, что ты сможешь всё вынести на себе и испытать.
вот этот кто-то смотрит и видит, как ты точно летишь ко дну, твои волосы треплет ветер. день проходит и ты, готовясь ко сну, чувствуешь: тот, кто метил в самое яблочко своей стрелой наконец-то попал и теперь смеется. вокруг слова мечутся пчелой, а в тебе никак ничего не ломается, только гнется. и это злит. тело ноет, давление скачет, в душе у тебя бронхит и это никак не выводится, к биту тянется бит.
и ладно бы астма, задыхаться давно привычно. и ладно бы счастье, от которого симметрично падает тень в чужую кровать. ты ползешь по городу в одиночестве, он тебя поднимает за плечи. единичный случай твоей невстречи, каждодневный пунктик "уметь молчать". научиться бы все это обличать в какую-то форму, закрыть на замок, поставить печать и никогда, никогда ее больше не замечать.
но не проходит ни боль, ни желание связаться с подонком снова, отчужденная, отлученная от всего мирного и святого ты идешь топить себя в ближайший бар. хрестоматии этому не учили, зато память и опыт помнят, что если тебя выкинули и забыли, нужно просто держать удар. и не думать как кортасар про пьесу и второй акт. очень мило, ничего не понятно, в эмоциях долгий антракт.
и не помнить бы как руки на бедрах и дыхание сбито, как сердце планирует вылететь и найти орбиту, потому что реалии будут бить тебя по лицу — это всё было и это забыто, та самая правда ушла к дурному дельцу, сошла с молотка за пару центов, куда тебе плакать и куда теперь греться, это отныне простейший past, в нем даже бог твой тебя не спас.
бесполезно лечить отсутствие кровотока, тебя снесет при первом приливе вне всякого срока, вышел воздух, закончились силы, кончай любить: вытаскивай вилы, хватит, не рвутся жилы, теперь ты что хочешь делай — все равно останешься целой даже если не сможешь его простить. глава "как научиться заново жить", строка первая, попытка седьмая: «всё началось в середине мая».