Рассвет. Вот-вот пробудится светило.
Степь дремлет, но уже клубится пыль –
Конь закусил сарматские удила,
Сарматка воздух пьёт, поёт ковыль…
Пылит земля. Шальная амазонка
Припала к гриве. Лук недолго снять –
Звенит стрела кому-нибудь вдогонку,
Кто пожелал сарматское отнять.
И чей-то хрип предсмертный…. Не остыла
Ещё зола потушенных костров,
А конь летит, закушены удила,
Летит степнячка в посвисте ветров.
И следом солнца первый луч: нагонит
На полпути, а путь – за горизонт.
Степь под копытами чужими стонет
И обрывается в Эвксинский Понт
От Понта степь опять уходит в небо:
Здесь - легионы плоти и брони,
Дочь варвара смеётся над эфебом,
Кафтан - над латами. «О, Зевс, оборони!»,
Но рухнул грек. За ним идут другие,
Последний вскрик – копьё гордячке в грудь.
А груди – смуглые, для смуглых рук литые:
Ласкать бы их, ласкать… Окончен путь.
И взор поблек степнячки, но руками
Она ещё сжимает гибкий лук…
Над нею пыль прощальными клубами,
Понурый конь – сарматов верный друг.
Садится пыль. В ухмылке безучастной
Над ней лицо пришельца из Аргоса,
И смерть её, как и сама – прекрасна! –
Склонилась над простоволосой.