Мой корабль сел на мель,
Наблюдая за волнами в щель,
Он, как призрак неразгаданных фантазий,
В перевернутой случайно фазе,
Для одних являясь страшным и далеким,
Для других - впитавшим крики и упреки,
Перестал о глубине смотреть отметки
И сам себя закрыл в пустой далекой клетке.
Уперся дном в зыбучую песчаную трясину,
Не ждал сюрпризов от пучины в море синем.
И ржавой коркой покрывается металл в холодной глади,
Слепящий блеск его представлен к злой награде,
И боль нахлынет, как цунами, грозно, жестко,
Растает жизнь, как от огня свеча из воска,
Умрет тоска, чего ж теперь ему тут думать,
Среди песка, воды и тишины в холодном трюме
Как нежной паре, что в объятьях сладко дышит,
Друг другу сочно лижет губы, там на крыше,
Или на улице, средь суеты открытого обмана,
Уста съедаются устами вожделенного дурмана.
И даже, если стрелы еще помнят чувство крови,
Его стрелкам теперь не выйти в этой роли,
И даже не смотреть на счастье многих,
Стараясь успокоить то, что режет грудь в тревоге.
Досадная ошибку не исправить красным цветом,
И вечная зима не обернется жарким летом.
А пары так же тихо по-осеннему одеты,
И губы друг для друга, как любимые конфеты,
Всё плавают по морю, наслаждаясь в эту слякоть
Бескрайней и глубокой синей далью робких взглядов.
И пусть они найдут в своих надеждах долю правды,
Не станет никогда пожаром лед, хотя и рад бы.
И все это становится невыносимо грустным.
Корабль мой уткнулся дном в свои стальные чувства...