ВСПОМИНАЯ ВЕРТИНСКОГО
Слова в рояльно-мягком обрамленьи
ложились на полотна тишины:
Растаяв дымкой в призрачном томленьи,
достигли осмысленья вышины.
В оттенках бриллиантило звучанье
с подачи верной мимикою фраз.
Любовь и грусть слились в одно дыханье,
объединившись в чудо без прикрас.
В пространство душу жестом посылая,
артист возвысил искренность стиха:
Мечты тональность голосом меняя,
в котором нежность лёгкостью тиха.
Смущённо рдея, розы на рояле
купались в волнах хрупкости любви:
в дыхании романса понимали,
что свет его храм музыки воздвиг.
Созвучия катились вдоль по слову,
а слово - лунной поступью по ним,
дав Музе невесомую основу,
державшую волненьем звёздный нимб.
И голос, нежась в собственном велюре,
объёмно вечер песней осветил
в бананово-лимонном Сингапуре,
что сквозь века для слуха бурей мил.
Романсовыми нитями Вертинский
сплёл воедино вечность чувств и миг
подобно, как в холстах своих Кандинский
цвет тайны точек в линиях достиг.