(Я хотела бы написать тебе стихи, но когда берусь за ручку, получается совсем не то и совсем не о тебе. Чувства там светлые, нежные, яркие, не мои. И трепета в моих стихах в 2 раза больше, чем во мне. Ты же меня хоть не очень хорошо, но знаешь.
На самом деле, мне бы не хотелось, чтобы ты это прочел. Еще решишь, что я тебе слишком много значения придаю. Нет, вовсе нет. Я большинство из вас вижу насквозь. Это смешно, грустно и иногда очень скучно. Я и тебя вижу.
Ты не делаешь мне больно-мне неприятно. Я тебя не люблю и ты меня тоже. Но ты сидишь где-то внутри, и мне тепло. Я не собираюсь говорить это тебе. Мне гораздо проще отметить, насколько ты меня раздражаешь. Потому что я это я, а ты это ты.)
Поцелуй меня нежно, а лучше сильнее ударь.
Поцелуй меня в губы и твердо впивайся в плечо.
Я с тобой как последняя в мире бездушная тварь.
Я с тобой. Без тебя. Я прошу, ты приходишь еще.
Я раздетый до пояса нерв,я горящий вулкан.
Еще искра одна и к чертям полетит наше все!
Если "наше" вообще принадлежностью значится к нам.
Если ты не спасешь... Если кто-то ненужный спасет...
Я бессмысленно в эти ворота, игра в одного.
Ты пиши иногда, иногда... Иногда и звони.
Я стою среди пепла и нету вокруг никого,
получается в мире, где тысячи лиц, мы одни.
Но не так, чтоб одни и вдвоем. Ты один, я с тобой.
Только я вот одна. И одна я совсем без тебя.
Я пишу эту чушь, я романтике кину отбой,
но она возвращается, всю мою грубость губя.
Возвращайся и ты после множества миленьких глаз,
сотни красеньких губ, тысяч попок и длинных волос.
Возвращайся ко мне. Ты приходишь, как в первый раз.
Как в последний, чтобы внутри что-то взорвалось.
Я мечусь, ненормальная, в чувствах и мыслях своих.
Из моей головы уходи, забирай свои шмотки.
Я теперь навсегда обездоленный ревностный псих.
Мне уже не помогут ни слезы, ни люди, ни водка.
Я как мяса кусок, ты взбиваешь меня изнутри.
А потом этот взгляд, эта ласка и руки немеют...
Я молюсь, уходи из души моей, в сердце умри!
И целую тебя
по другому
совсем
не умею.