Дальше нету пути.
Мы стоим на краю, у истока, надышаться стараемся воздухом выжженным всласть.
Среди тысяч планет различаю праобразы Бога - на секунду мне кажется: дальше не нужно бежать; что вся жизнь только здесь, в трех кварталах от Млечной дороги, что весь страх неразумен. Смотри, все уже решено!
Небо плачет звездой. Ну а мы, словно мелкие боги, ловим слезы рукой.
Все так чинно-безоблачно.
Но...
Позади чей-то крик до безумья - до дрожи - знакомый. Руки стали чужими, звезда соскользнула в траву.
И бегу я свозь тьму, этим криком надрывным ведомый, и тянусь сквозь туман, и достать все никак не могу.
Впереди, под луной, зыбкий контур, очерченный светом; за спиной у него - черной бездны беззубая пасть.
Помнишь, я обещал, что на свете - другом или этом - никогда не позволю тебе в эту пропасть упасть.
Ты мне машешь рукой, улыбаешься слишком устало, в светло-блеклых глазах безуспешно скрываешь испуг. Бездна брызжет вокруг, накрывает тебя покрывалом, словно саваном черным.
И все прекращается вдруг.
Мир как прежде высок; Бог в межзвездье хоронит печати; небо плачет звездой. И меж этих извечных светил, задыхаясь, кричу тебе вслед...
... и сажусь на кровати, открываю глаза, понимая, что страх победил. Руки мелко дрожат, как огонь на свече иноверца; мертвый холод в груди так похож на конечный расчет - словно небо играет в игру, вычитая из сердца за тебя, за друзей и за тех, кто уже не придет.
Небо плачет звездой. Холод влажно кусает за пятки. За окном чертов дождь. Что-то щиплет и колет в груди. Режет свет по глазам.
Что случилось?
Нет, мам, я в порядке.
Пять часов до утра.
Мы сыграем еще.
Заводи.