Он научился для нее шутить,
или же вкусы так совпали сочно,
как день за днем приносит грязи пить
помойная вода канаве сточной.
Он иногда был все еще поэт,
она не понимала благозвучья,
но требовала Музы туалет,
чтобы самой в него ходить при случае.
Остатком Богом данного добра,
ей покупал он восхищенье сброда,
а потому, она была добра
к нему, облезлому, без племени и роду.
Так для канавы пошлой он и жил,
и незаметно погужался в Лету,
он много ел, и так же много пил,
а по ночам служил велосипедом.
Стал для нее дебилом и ослом,
и даже отзывался на верблюда,
она других не разумела слов,
благодаря свалившееся счастье.