Долгий путь от Ходынки до Трубной
тихой памятью мерно пройду
по щебенке, гранитно-грубой,
по песку, по асфальту, по льду.
Долгий путь и хрустящие стекла,
головешки и банки в золе;
дождь проходит, и глина размокла,
и крапива склонилась к земле.
Остановишься на пепелище,
а кругом кирпичи, да бурьян,
и вздыхаешь покорно, как нищий,
у могил купцов и дворян,
а за ними ржавые звезды,
обветшалый железобетон,
и крепчайшие в мире гвозди,
и плакатов истлевший картон…
Зеленея по трещинам в плитах
пробивается к свету трава,
и становятся неолитом
та держава, и та Москва…
Все быстрее мчатся машины
по дорогам нашей судьбы,
все стеклянней дома-исполины,
что плодятся словно грибы…
Мы несемся, все забывая
и сжимая в руке телефон,
а в уме тишина гробовая,
а в ушах безумный трезвон…
Где же сила, такая сила,
чтобы видеть поверх голов
все, что наше горе вместило,
все, что выковала любовь!
Здесь Россия темной толпою
на распахнутых площадях,
здесь ее не оставят в покое,
не забудут, не пощадят…
Здесь дорога подходит к Трубной –
монастырь, бульвар и сирень.
Здесь кончается гласом трубным
самый страшный московский день.
Опубликовано в журнале "Страна Озарение", Новокузнецк, № 61, 2013.