Господа, господа, где же слово «товарищ»?
Почему застыдились вы песен былых?
Почему отреклись? Почему дым пожарищ
Зачадил в ваших душах, черствеющих, злых?
Очернить, позабыть, осудить не жалея…
Словно с рельсов вагон, все мы сходим с ума.
Неужели любить мы уже не умеем?
Неужели враги? Неужели война?
Мне теперь говорят: нас в шеренгах водили,
Занавесив плакатами солнечный свет;
Что в мои двадцать пять меня где-то томили,
Что пытали меня целых семьдесят лет…
Расстреляйте меня, господа, расстреляйте!
Это я всех ограбил тогда в двадцать пять:
Я Памиром владел и Чукоткой! Валяйте!
Я хочу завладеть всем Уралом опять.
Я коней под собою менял табунами,
Я красавиц ласкал – те ласкали меня,
И деньгами сорил, если были в кармане,
И с друзьями от песен хмелел у огня.
Были книги в цене, были полны бокалы.
В кабаках и в горах, при деньгах или без –
По бескрайней стране моя юность гуляла
По согласью с душой и с расчетом вразрез.
Я со связями был – мне знакомо полмира,
Я смеялся тогда и не ведал тоски;
Когда вы, терпеливые, ждали квартиры,
Я менял города, как меняют носки.
И входил я красиво со светлого входа
Во дворцы, где напитки и дичь по столам;
Где избранники лишь человечьего рода
Под гитары поют для прекраснейших дам.
И не чья-то вина, что в тоске беспробудной
Жил один - для другого свет белый сиял;
Что один на коленях пред женщиной чудной,
Что другой вообще на коленях стоял.
Вас никто не завел. Просто вы заблудились,
Вы поплыли совсем не на том корабле
И в застенках желаний неверных томились.
Я ж гулял на свободе по грешной земле.
Расстреляйте! И кровью алтарь окропите!
Но снимите веревки с фонарных столбов!
Вы друг друга, такими как есть, полюбите
И не ждите спасителя вас от оков.
Наполняйте бокалы и в дом проходите,
Где я пел и страдал, где я жил и любил;
За ошибки свои вы других не вините,
Не ищите того, кто бы их искупил.
Пусть красивая женщина вас поцелует,
Пусть друзья скажут в честь вашу добрую речь –
С гор целебные ветры в долины подуют,
И оковы падут с ваших душ, с ваших плеч.