Заметки внимательного наблюдателя или В помощь городским поэтам-"деревенщикам"
У части стихирных обитателей сложилось, на мой взгляд, не совсем верное, если не сказать очень не верное, представление о состоянии современной деревни. Здесь надо сразу определиться, что понятие «деревня» может употребляться в нескольких значениях (ограничимся двумя): а) - конкретная Ивановка, Берёзовка, Пономарёвка и т.д., или б) -деревня вообще, как явление, как нечто целое для страны или региона. Условимся, что не будем их (значения) путать, но и отрывать одно от другого не станем.
Итак, очень часто встречаются стихи, в которых состояние одного села, одной, а даже если и нескольких деревень, переносится (далеко не всегда оправданно) на состояние всей российской деревни. Понятна боль души поэта за оставленную им когда-то и разорившуюся, развалившуюся теперь родную деревеньку (их, деревень, и в самом деле, сколько исчезло или захирело за последние лет 60-70). Сам грешен, люблю поплакать над своим родным, далёким захолустьем. Однако судьба отдельной деревни – это ещё не судьба деревни вообще и обобщения бывают неуместны. Я постоянно читаю стихи на деревенские темы и очень редко нахожу объективные слова о современном состоянии деревни. Складывается впечатление, что автор не бывал в сельской местности уже лет 20, а если бывал, то не увидел или не захотел увидеть истинное положение вещей. А может сознательно заострил внимание только на тёмных сторонах (они всегда найдутся, тёмные-то стороны) – понятно, надрывную песнь о горе и страданиях читатель примет наверняка. А вот скажешь ДОБРОЕ слово о современной деревне – бабка надвое сказала (а ну как заподозрят автора в услужении власти).
Так или иначе, а в большинстве стихов деревня (в тех случаях, когда речь идёт не об отдельной, а в целом) представлена как нечто отсталое, забитое и забытое, чуть ли не лапотное. А ведь это не просто неправда, но и прямое оскорбление тех, кто живёт на селе. Не забывайте об этом. Уже один только факт, что в наше время страна отказалась от масштабных закупок зерна за рубежом, говорит в пользу современной российской деревни. Значит, вовсе не загнулась она, а продолжает жить и кормить страну.
Для тех, кто хочет написать стихи о деревне, но давно там не бывал или сохранил впечатления многолетней давности, ваш покорный слуга и пишет это скромное пособие. Пишет, ибо считает, что знает предмет не хорошо, и даже не очень хорошо, а лучше, чем свои пять пальцев. Потому что не только думает, что знает предмет, но занимается им практически и научно. Нет, пичкать вас сухой статистикой (весьма интересной для вдумчивого исследователя) он, т.е. ваш покорный слуга, не станет, обойдётся коротким перечислением примеров и такими же короткими обобщениями, дабы только ввести в курс дела заинтересованного читателя. Разъяснять суть отдельных процессов, операций, приёмов сельского хозяйства тоже не станем – это не всем интересно, да и не предотвратит такая лекция тех нелепиц, которые допускают иногда авторы, берущиеся писать о деревне. Иногда доходит до анекдотов в духе того мультфильма, в котором не в меру болтливый попугай, сбежавший от своего Вовки в деревню и «заливавший» по возвращении оттуда доверчивым слушателям о «тоннах клевера, заложенных в инкубаторы от каждой курицы-несушки». Так у одного автора читаю о бедах села: всюду, дескать, разруха, всё заброшено, жизнь замерла, на полях одна… стерня(!). Он хотел убедить своего читателя, что всё так плохо, ничего в деревне не делается, всё погибло. И не заметил, как сам себя опроверг. Вероятно, в слове «стерня» ему послышалось «фигня», т.е. что-то бросовое, ненужное, никчёмное. Крестьяне же стернёй называют ту часть КУЛЬТУРНОГО растения, которая остаётся на поле после УБОРКИ УРОЖАЯ. Если на поле присутствует стерня, значит: а) – весной это поле было вспахано; б) – оно было засеяно; в) – посевы сохранены и урожай созрел; г) – урожай был убран в закрома; д) – если кроме стерни ничего на поле не имеется, значит, даже солому после уборки урожая крестьяне прибрали. И всё это вместе свидетельствует, что жизнь кипит, производство ведётся. Часто встречаю просто несусветную чушь, сразу ясно, что этот радетель русской деревни сам в деревне не бывал и ничегошеньки о ней не знает, не понимает. Но не будем о грустном (или, точнее, смешном, нелепом), тем более, что, как нас ни просвещай, а всё равно будут то «овсы цвести», то «покосы колоситься» .
Ну, с богом.
Начнём с тракторов. Их наши поэты описывают как сплошь развалюхи, допотопные, расхристанные. Конечно, такие можно встретить, и не мало. Но. Старые, отслужившие своё машины охотно покупают простые сельские жители для домашних нужд – стоят дёшево, а помощник по хозяйству. Фермеры же (т.е. товаропроизводители) сейчас достаточно экономически сильны, чтобы покупать новую технику. Её модельный ряд обширен как никогда. Прошли советские времена, когда всего три-четыре модели машин десятилетиями выпускались без всяких изменений и усовершенствований. На любые вкус и потребности есть предложение, как зарубежных, так и отечественных марок. Могу назвать сёла, где все фермеры владеют только современными и совершенными тракторами, каждые 5-6 лет полностью обновляют парк. Надо также заметить, что купить трактор сейчас не трудно: и предложение широкое, и российская власть помогает в этом как никогда. Пример: на каждый приобретённый трактор хозяйству (любой формы собственности) из бюджета выплачивается субсидия. Размеры её могут колебаться от года к году и от региона к региону. Скажем, несколько лет назад в Красноярском крае и Хакасии он составлял 50(!) процентов. Сейчас 30. Что это значит? В одном селе (да не в одном, конечно, но я сейчас об одном рассказываю) фермер N (конкретный человек с фамилией) купил трактор ХТЗ, цена его была 1400000 (миллион четыреста тысяч) рублей. Правительство вернуло ему в течение месяца почти 700000, а налоговая служба ещё и НДС (а это почти 20 процентов от миллиона четыреста тысяч). Посчитайте, во сколько обошёлся трактор этому крестьянину. Причем, эта машина считается очень энерговооружённой, на ней можно такие дела делать. И в этом селе в этот год таких тракторов появилось 6. Так же и в соседних сёлах. Поплачьте теперь о тяжёлой доле крестьянина. Особенно после того, как услышите, что на свои трактора крестьяне ставят спутниковые навигаторы и прочую электронику, помогающую им работать в поле без огрехов даже ночью (вслепую), ибо трактор сам «видит» борозду или предыдущий свой след и идёт туда, куда надо. И это не фантастика какая-нибудь, а действительность и самая объективная реальность, данная нам в ощущениях, как говаГивал один теоГетик колхозного счастья. Могу добавить, что вы, сидя в своей иномарке, возможно, будете выглядеть гораздо «бледнее» иного фермера в кабине его трактора с многочисленными наворотами и прибамбасами.
Переходим к сеялкам. Несколько лет назад в музее одного североамериканского городка мои глаза увидели зерновую сеялку времён покорения ихнего дикого запада (припомните, какой это век?). Если бы моя нижняя челюсть была вставной, она раскололась бы об пол – сеялка ни дать, ни взять образец советской СЗП-3,6 (точнее наоборот, советская - образец той древней), какими колхозы сеяли до самого скончания советской власти. С той только разницей, что та (18 века) была конной - всего аршин шириной, а советская - 3 метра и 60 сантиметров – под трактор.
Всё, забудьте об этом тяжёлом наследии самой рабоче-крестьянской эпохи. Сейчас у всех фермеров в распоряжении посевные комплексы. Что это такое? Коротко, чтобы не забивать вам голову. За трактор прицеплена машина, которая имеет свой двигатель и ещё много чего. Эта машина за один проход по полю выполняет несколько операций, на каких в прежние времена были заняты несколько тракторов с прицепными орудиями (а значит, и несколько трактористов и во времени это растягивалось на несколько суток, и топлива сжигалось в несколько раз больше). Комплекс и сам загружает в себя семена, и рыхлит почву, готовит её к посеву, и осуществляет собственно сев, укладывая семена на заданном расстоянии и на заданную глубину, и вносит удобрения к самому зёрнышку (это вам не разбрасывание лопатами с тележки аммофоса поверх пашни), и присыпает семечко, и притаптывает почву над ним, и выравнивает эту почву, и вычёсывает сорняки, и…надоело перечислять. Причём, эти сеялки могут иметь специальное оборудование для подруливания (если тракторист зазевался и отклонился от предыдущего следа, сеялка сама будет держать нужную дистанцию от крайнего ряда). И опять же: субсидии на приобретение такой техники, доступность её для каждого. А какие зерносушилки сейчас приобретают фермеры – вершина спецтехники, всё на кнопочках, полная механизация и автоматизация всех процессов. И каждый год в сёлах их число увеличивается на несколько штук, даже мелкие семейные фермы находят средства обзавестись таким помощником. Какое разнообразие почвообрабатывающей техники работает на полях, при этом крестьяне могут выбирать ту, которая больше подходит для условий хозяйства и климатических особенностей.
Согласитесь, отсталая, умирающая отрасль не в состоянии осваивать новейшие технологии, приобретать новую технику, причём часто отдавая предпочтение более дорогой импортной. А наши поэты всё рисуют нам современного пахаря - с сохой и захудалой клячей, и сеятеля - с лукошком через плечо… Полноте, да поезжайте вы на село, да не слушайте записных плакальщиков, а сами пройдите и посмотрите. Если у вас нет поблизости села, приглашаю в свой регион. Обещаю провезти по сёлам 5-6 соседних районов, дабы вам убедиться, что ваш покорный слуга не болтун и фантазёр (вроде того Вовкиного попугая). Гарантирую радушную встречу и сытный обед, ужин, мягкую постель. Проезд сюда и обратно – за ваш счёт.
До сих пор наш разговор касался, так сказать, производственной сферы. Но крестьяне не только пашут (и в смысле рыхлят, и в смысле вкалывают). Есть ещё такая сторона как быт. Имеются ли тут изменения к лучшему, или всё так плохо, как описывают наши авторы: крыши все прохудились, заборы все повалились, магазина нет, медпункта нет, работы нет...
Безусловно, есть такие деревни, где именно так. Я всюду бываю и вижу многое. Но есть и другая тенденция, причём очень устойчивая. В некоторых населённых пунктах мне приходится бывать регулярно с разной периодичностью. Когда проезжаешь по селу раз в два-три месяца, тогда легко заметить, как меняется внешний вид деревень: там новая крыша, там ворота и забор, новая веранда, прирублено полдома… И всё из новых современных материалов. Не буду вдаваться в подробности, они не интересны. Остановлюсь только на одном показателе, весьма точно характеризующем суть преобразований. Заранее прощу прощения за то, какую тему хочу затронуть – тему неблагозвучную, прямо скажем. Речь пойдёт об унитазах. С 100-процентной достоверностью могу заявить, что в известных мне сёлах и деревнях нескольких близлежащих районов (думаю, не только в них) до недавнего времени у крестьян не было понятия об этом предмете обихода. Простите, дырка в полу покосившегося сарайчика – вот образчик «удобств» советской эпохи. Во многих сёлах не было ни одного (!) дома с водопроводом, что уж говорить о канализации. Заботливая партия делала всё, чтобы крестьянин имел работу, много работы, но вот побеспокоиться о его быте ей было недосуг. А сам крестьянин о себе тогда позаботиться не мог: купить что-то было негде, всего НЕ БЫЛО. Сейчас сельский житель ни от кого не ждёт заботы: у него есть, на что купить; есть, что купить; есть, где купить. Ныне летом по селу проехать не просто – всюду траншеи, народ проводит в дома воду, канализацию. И это показатель. Надо ли говорить ещё и о наличии автомобилей в каждом дворе, о микроволновках, плазменных телевизорах, блэндерах, миксерах, пиксерах и прочих ксероксах. Всё это перестало быть диковинкой или предметом роскоши. Я не бывал ни в одной средней городской квартире, которая выгодно отличалась бы чем-нибудь от средней современной деревенской.
Ещё один показатель: в домашних хозяйствах сельских жителей сокращается поголовье скота, даже молочных коров. Думаете, это признак упадка? Ничуть не бывало. Когда крестьяне забивали весь свой скот, боясь реквизиций со стороны советской власти, коллективизации или раскулачивания, тогда это было показателем упадка. Сейчас нет. Сельчане не перестали любить молоко. Но купить его в деревенском магазине проще, чем содержать корову. И, заметьте, в домашних хозяйствах поголовье падает, а производство молока и мяса при этом не уменьшается. Почему? Производством продуктов выгоднее заниматься профессионально. В той же деревне, где деревенское стадо сократилось за последние 5-6 лет в два, в три раза (а колхозное и вовсе пущено под нож), появилось несколько семейных ферм, в которых разводят скот, свиней и продают продукцию в соседнем городе. Это становится нормой – сельский житель, ещё недавно сам державший поросёнка и коровку, идёт к такому фермеру за свежей свининкой или говядинкой или в магазин за молоком и морковкой.
Резко сократились площади огородов сельчан: зачем лопатить землю после работы, если любой свежий овощ всегда есть в магазине. И есть на что купить. В условиях экономической свободы в деревне нельзя говорить об отсутствии работы. Здесь заработать можно на всём. Если работать.
Вот только мизерная часть того, что характеризует истинное положение вещей. Изучая жизнь села, современных крестьян (фермеров), я накопил немало сведений, красноречивых наблюдений и мог бы много интересного порассказать, привести живые примеры. Если бы нашёлся слушатель, желающий знать настоящее состояние нынешнего села. Только чаще встречаются те, кому просто хочется слышать мрачные рассказы и мрачные же прогнозы о «тонущем», уже почти «загнувшемся» сельском хозяйстве, об «уничтоженной» деревне. Ну да: видящий увидит, а слышащий услышит.