* * *
Снова зритель театральный
понимает всё буквально.
Бутафорский снег мерцает,
револьвер находит цель:
деревянный, — он стреляет,
юный Ленский умирает…
Но — действительно! — не тает,
снег не тает на лице.
От волненья чуть не плача,
вздрогнет зал: вот незадача!..
А меня — не «пробивает»
(я не знаю почему).
…Пробивает снег секущий
над речною чёрной гущей.
Снег, не тая, пролетает
сквозь меня — во тьму, во тьму.
Только что же — над живою —
кто-то плачет надо мною?
Револьвер дымящим дулом
съел снежинки февраля,
ветер охнул, в кудри дунул…
Или кто меня придумал?
Что же вертится бесшумно
без меня
моя Земля?..