Свой сон хочу тебе поведать.
Сон очень старый - с требухой.
Приснился мне он как то летом,
Может, осеннею порой.
Здесь время года не имеет смысла,
А смысл, что помню до сих пор,
Мысль тяжелее коромысла,
Не надо возводить упор.
Средневековье, старый ратник,
Стою в лохмотьях я в строю,
И конный клин, видать, из знати -
Погиб тогда я в том бою.
Потом картина изменилась,
Я оказался на коне.
В строю я мчусь, тогда мне снилось,
И золото блестит на мне.
И сам себя там уничтожил -
Того, кто пеший был в строю,
И гнев мне душу растревожил -
Я просто рыцарь был в бою.
Картина первая, вторая.
Всё было словно в полутьме,
И серые тона над нами,
Такое может быть в тюрьме.
Потом тропинка показалась,
И ярко солнце засветило вдруг,
Блондинка впереди попалась,
И мама рядом, её друг.
Две милых женщины, как будто на пастэли,
Идут, не оборачивая взгляд,
А я бегу... почти у цели,
Обнять хочу их всех подряд.
И я обнял, что помоложе,
Ведь я за ней всю жизнь бежал.
Она сказала: «Милый, боже!
Я вижу, ты за мной скучал».
А мама с видом сожаленья
Пыталась отстранить тебя.
В движеньи у неё было стремленье
Не подпускать к тебе меня.
Но милый взор сказал упрямо:
"Я буду век его любить!
И в сторону, прошу вас, мама,
Не надо мной руководить"
Тот вещий сон я помню точно,
С испариной проснулся я к утру.
И долго думал — не порочно,
Что сон мне этот по нутру.