Жила когда-то в Риме Аглаида.
Она была богата и знатна.
Свободна нравом и красива с виду.
И не было, наверное, числа
желающих с ней разделить минуты
забав любовных: так она жила.
Хоть сердце в ней скорбело почему-то,
в грехе постыдном жизнь её текла.
Был раб её, - любимый Вонифатий
под стать своей порочной госпоже.
Он пьянствовал среди своих собратий,
но вера слабо теплилась в душе.
Раз Аглаида, словно между прочим,
рабу тому в мечтах произнесла:
"Я слышала, что у кого есть мощи
святого, кто замучен за Христа,
тот охраняем им. А мы - так грешны!
Нас ждет с тобою неизбежный ад.
Но если мощи есть, то есть надежды,
что мученик, - а во Христе наш брат
о нас с тобою Господа умолит.
Мы церковь бы построили ему!
Прошу тебя, мою исполни волю:
добудь мне мощи... Щедро оплачу
твою дорогу. Сколько нужно денег
я дам: без торга выкупи их мне.
Свою любовь мне докажи на деле,
и будешь позже награжден вполне.
Но только помни, как ты недостоин
к святым останкам прикоснуться... Чтоб
не пьянствовал и не грешил в дороге!-
досадливо она, нахмурив лоб,
ему сказала, - с Богом собирайся!
Я в путь далекий снаряжу тебя."
Ей Вонифатий отвечал согласьем,
но вдруг промолвил, будто бы шутя:
"А если мне не раздобыть те мощи?
Что если их взаместо, госпожа,
МОИ останки лишь тебе предложат,
истерзанные также за Христа? -
Ты примешь их?" "Теперь не время шуток.
Ступай, закончим этот разговор."
С беседы той минуло меньше суток.
Сменяются то молчаливый бор,
то луг, то степь. В пути забыты страсти.
Он молится: от сердца, в первый раз...
И вот в далеком Тарсе Вонифатий.
Казнь христиан с рассвета началась.
И зрелище кровавое предстало
его глазам. Тот распинаем был.
Того машина адская терзала.
Тех поднимали, вздернув, на дыбы.
Тех вешали, и попросту сжигали,
привязывали к четырем столбам,
и голодом морили, и сажали
на острый кол, чтобы к своим богам
их обратить... Но что земные муки?
Их укрепляла Божья благодать.
А Вонифатий лобызал им руки.
Такой венец - он мог себе желать!
Он добр был сердцем, и Господь спасенье
ему готовил. Вот сквозь горечь слёз
воскликнул он с горячим дерзновеньем:
"Велик Господь! Велик Исус Христос!"
И сотни глаз: в испуге, в состраданье
к нему взметнулись. Тотчас схвачен он.
"Как звать тебя?" "Мне имя - христианин!
Оно одно прекрасней всех имен!"
Его судья к себе позвал. Надменно
ему промолвил: "Если в этот час
ты от Христа откажешься, спасенным
ты будешь, - то правителя указ.
Умилостивь сейчас же должной жертвой
тобою отвергаемых богов,
и вместо пыток, вместо смерти скверной,
ты обретешь властителя любовь,
и множество даров Максимиана,
и сотни благ, незнаемых тобой"...
"Мне только смерть за Господа желанна!
И лишь его хочу снискать любовь!"
И что же? Вот орудья страшных пыток
уже готовы. Вот привязан он.
Подвешен. Вот вся плоть его избита,
но из груди ни тяжелейший стон,
а славословье Господу исходит:
он укрепляем силою Христа.
Он с мучеников глаз своих не сводит.
Он молится, и боль не так люта.
Потом мучитель снова: "Образумься, -
ему сказал, - пока еще ты жив.
Христос воскресший - чистое безумство.
Ты от него прилюдно откажись!
И будешь жить в богатстве, и в почете..."
Но Вонифатий стоек до конца.
Вот иглы, очень острые под ногти
ему вонзают. Но с его лица
сияет свет. А вот - котёл с кипящей
смолой. Он брошен извергом туда.
И сотни глаз, в тревоге настоящей
за ним следят. Но силою Христа
он - цел! И вздох проносится спокойный
и тихий шепот: "Видно, правда, Бог
его хранит!" Он позже, усеченным
став извергом, своею смертью смог
все искупить грехи свои былые,
и обрести желаннейший покой.
И на его лице сиянье было -
оно сияло радостью такой!
И Аглаида позже обратилась
к Христу. На том закончим наш рассказ...
Вот так Господь, Свою являя милость,
двух грешников от преисподней спас!
Похоронила Аглаида с честью
святое тело. Церковь возвела.
Потом в слезах, в посте до самой смерти
жила, и мирно к Богу отошла.
2013