Уж сколько поколений изучает Тору,
А кто-то придерётся - правильней не Тора, а ТорА,
Но если бог - любовь, не может быть любви по договору,
Пусть Ветхий он иль Новый, это только слов игра.
Могу ли я убить, унизить человека?
Конечно нет, иначе поступаю я с врагом.
Но разве не об этом твердят ещё с начала века?
Себе на горло не наступишь сапогом.
О чём же так грустит Екклесиаст?
О том, что в мудрости живёт печаль.
И стала жизнь ему совсем не всласть,
И стало вдруг себя немного жаль.
Хотел вкушать одни лишь радости,
Без них, мол, остальное - суета,
И вдруг исчезло ощущение сладости,
Пресытился, и стала пресною халва.
Любовь и страх - два антипода.
Бежишь, летишь, и хлоп, опять не при делах,
У жизни женская капризная природа,
И мужественный образ: Яхве, Йешуа или Аллах.
А заповеди обрастали пунктами,
Инструкциями, личными указами,
И устными смешными пересказами,
Условностями, явными абсурдами.
Что ж веселись пока ты молодой,
Мы с детства к этому приучены,
Живи лишь для себя, дыши собой,
Раз заповедь объявлена
Несбыточной мечтой.
Уж сколько поколений изучает Тору,
А кто-то придерётся - правильней не Тора, а ТорА,
Но если бог - любовь, не может быть любви по договору,
Пусть Ветхий он иль Новый, это только слов игра.