Солнце сыплется на землю через парки,
Намокает под дождями на дорогах,
Почерневшее, забитое, больное,
Засыпает до весеннего рожденья.
И лучи тускнеют, будто бы огарки,
Незаметно задуваемые богом.
Ветер нервный пляшет с бубном над прибоем.
Ждет, безумец, в чистом мире воцаренья.
Незаметно закрывается в ракушку
Замерзающее бредящее небо,
То кидаясь, всхлипнув, в слезы без причины,
То смеясь как беспристрастный сумасшедший.
Утром выйдешь на балкон с горячей кружкой
С банкой сахара и теплым черным хлебом,
Где-то снизу ходят женщины, мужчины,
Плачут лужи, в воздух выбитые в спешке.
Так стоишь и смотришь: мир, немой, как осень,
Удивленный, застывающий в уныньи,
Успокоившийся, мудрый и открытый,
Лицемерия лишенный и обмана.
Скоро первая предмертвенная проседь
Сталь разбитую на утро опрокинет,
И, дыша, мир затвердеет, как убитый,
Покоренно поклонившись белым станом.