Джерри Смитти разрывает эта дрянная девчонка в клочья,
А он закрывает глаза под давлением Шотландского виски.
И от чувства вины под чертовским мотивом он начал курить этой ночью,
Из былого идиллического порядка-прожжённый салон и Битлза диски.
А может, закрыть все двери и окна и яда впустить до смертных конвульсий?
Я не знаю что делать, когда сердце ломает дурацкие хрупкие ребра.
Выкуривать пачку одну за другой, до цветных в черно-белой жизни иллюзий,
И мысли о ней и о тебе обвивают меня словно гадкая кобра.
Джерри нет, но и не слабохарактерный мальчик, не плачет от этого горя,
У него есть жена, она ждет ребенка, обнимал ее перед уходом,
А теперь эта девочка в голове не оставит его просто так ведь в покое,
А его даже потрясывает от мысли о ней, как под новым синдромом.
Сколько таких, как я, ты приводила мужчин к себе в дом
Скольким разбила сердца, доводила до горьких суровых слез,
А мне даже в баре случайно коснуться тебя курткой, просто рукой,
И небо наполнится не светом от самолетов, а тысячей звезд.
Скажи мне, родная, какой паразит создал такой идеальный чертеж
По которому ты была выточена, сшита и вырезана,
Почему после встречи с тобой жизнь пошла лишь из белых полос,
Я сейчас съезжу к ней, лучше так, чем тысяча слов не высказано
Но паркует свой Опель у дома, ищет ключи и отыскивает не те,
Заходит домой поздней прохладной ночью, направляется в спальню
Видит знакомые тапки жены, Джесс спит с рукою на животе
Хочет видеть другую на месте её, но к безнадежности уже привыкает
Джерри Смитти плетется на кухню, видит порцию ужина на плите,
Он вздыхает, говоря про себя «Бэйба, дай пройти октябрю, ноябрю,
Вот родит она, вместе будем с тобой, но пока я с ней, отсиживаюсь в немоте,
Я тебе обещаю, бэйба, я с ней непременно поговорю»