Два десятка писем аккуратной пачкой,
Сложены сегодня на ее столе,
Орден на подушке, фото к ним в придачу,
В память об афганской, затяжной войне.
Их не раз листая, вдумываясь снова,
И глазами строчечки, провожая вдаль,
Мама год из года повторяет слово,
Что навеки в дом к ней принесло печаль.
Все воспоминанья пролетят обратно,
Все перед глазами у нее пройдет,
Годы детства, праздничные даты,
А в конце все это взрыв перечеркнет.
Грусть опять ударит в сердце с новой силой,
Боли в наступленье с яростью пойдут,
Станут те минуты ей невыносимы,
В забытьи сыночка губы позовут.
А в ответ - молчанье, тишина глухая,
Пустота навстречу полетит, стремглав,
И слова зависнут в воздухе, витая,
Ей на размышленье пару минут дав.
Стало одиночество для нее злой мукой,
Стало одиночество, как сплошной кошмар,
В какой раз напомнит память о разлуке,
И сердечко бросит дорогое в жар.
Люди! Преклоните перед ней колени.
В пояс поклонитесь матери сейчас.
Сын ее когда-то предпочел смерть плену,
До конца он выполнил Родины приказ.
Окружили "духи". Шурави! Сдавайся!
Медленно, вальяжно, шли они к нему,
Клацали затворами, утоляли жажду,
И уже считали он у них - в плену.
Вскоре круг сомкнулся, "духи" стоят рядом,
Он чеку гранаты с яростью рванул,
По врагам прошелся напоследок взглядом,
И в аду кромешном с ними утонул.