Пожар утих, - сгорело сердце, клочок исписанной бумаги,
От черных углей запах гари струится далеко вперед.
Сдирая сломанными пальцами, остаток горькой жизни – знал ли,
Что вера, созданная нами, в конце концов, меня убьет?
Блаженным странствиям послушно был отдан хрупкими руками,
С прохладной легкостью окован багряным фимиамом слов,
И я писал, будто художник, небрежно-сладкими мазками
На полотне полупрозрачном блеск быстротающих снегов.
Писал и пел, был пьян и весел мечтой, вальсирующей смело,
Рукой далекого заката, словно дитя, погружен в сон.
Я крепко спал… а ночью вьюга больным чудовищем взревела,
И были сорваны полотна, закат униженно сожжен…
Пожар утих, – сгорели чувства, багрово-черные кометы,
Иссушенной рукой упрямо тянусь к их призрачным телам,
Но слишком поздно. Мы теперь в печаль звенящую одеты.
Нас, будто первочеловека, разворошили пополам.