Олег ДЕМЧЕНКО
СВИДАНИЕ С ВЕСНОЙ
СТИХОТВОРЕНИЯ
МОСКВА
Советский писатель
2007
ББК 84 Р5
Д-31
Демченко Олег Леонтьевич.
Д-31. Свидание с весной. Стихотворения.
В шестую поэтичекую книгу Олега Демченко вошли в основном стихи последних двух лет.
ISBN 978-5-265-05712-9
Издательство «Советский писатель» 2008
Демченко О.Л., 2008
РАДОСТНЫЙ РОДНИК
* * *
Посыпал снег -
легко и густо,
и всю окрестность замело!
Ещё вчера мне
было грустно,
а нынче - тихо и светло.
Как будто я обратно молод,
как будто Бог, прочтя стихи,
за чистый ландышевый холод,
простил мне прошлые грехи.
А снег летит, летит в ладони
и от мороза так тепло!
И чувство в сердце молодое –
что делать? – снова расцвело!
СВИДАНИЕ С ВЕСНОЙ
Облака обласканы лучами –
движутся в бескрайней синеве.
Мне Весна свиданье назначает
в белоснежном городе Москве.
Я волнуюсь – видите вы сами.
Где она там ходит вдалеке?
Жду ее под старыми часами
с пролесками первыми в руке.
Пристаю я к девушкам прохожим:
«Извините, может, это вы?»
Но сказали мне, что нет похожих
на нее средь суетной Москвы.
И в меня сомнение вселилось:
«Обманула. Нынче, не придет».
Ну, а солнышко, взглянув, развеселилось:
«Пусть еще немного подождет!»
Спряталось. Но видит, что серчает,
что сейчас расплачется поэт.
Да из туч как прыснет вдруг лучами,
как прольет горячий, яркий свет!
И увидел я на расстоянье,
что, навек счастливо влюблена,
в радостном, возвышенном сиянье
сходит с неба милая Весна!
* * *
Веселый май! Черемуху ломай!
или в метро букет сирени,
внеси, девичий взгляд поймай –
и запоют в душе сирены:
«Веселый май! Веселый май!»
Дороги высохли, покрылись пылью.
Едва качнется теплый ветерок –
и полетит любовь на крыльях
в широкий мир через родной порог!
А что искать в бескрайнем этом мире?
Куда лететь?..
Конечно, к ней!
Конечно, к ней, конечно, прямо к милой!
К ней – к ненаглядной лапушке моей!
И пролетев, как сон, под облаками,
черемухою, вишней прошуршать –
и всю ее осыпать лепестками,
и всю ее,
как есть,
расцеловать!
* * *
Смотри, как смеется солнце,
как ласточки вверх летят
со свистом сквозь синие сосны -
в звонкий зенит наугад!
Хочется руки вскинуть,
за ними вслед полететь
в небо синие-синие
и сверху на землю глядеть.
Не надо, милая, плакать,-
за прелесть леасковых слов
я подарю тебе платье,
сотканное из цветов,
чтоб, легкая, ты летела
за ласточками вослед
и, как луга, шелестела
веселому лету в ответ!
* * *
Ночь спустилась.
В кювете окурок
дотлевает упавшей звездой.
Потянуло с пригорков бурых
мятой смятой и резедой.
Стихли судороги дороги
и прислушиваются, тихи,
к дальним шорохам на огороде
лопоухие лопухи.
И в домах погасают окна...
Вот померкло твое окно –
стало грустно и одиноко,
и пустынно, и так темно...
НОЧНАЯ ВСТРЕЧА
Тебя объяли б оторопь и робость,
в грудь холодок заполз бы, как змея,
когда б узрела ты, какая пропасть
разверзлась от тебя и до меня!
Но ты, накинув байковый халатик,
навстречу двери ночью распахнешь,
и тянешься ко мне и, как лунатик,
по краю бездны сумрачной идешь.
Так пусть над пропастью твои желанья
счастливое гнездо свое совьют!..
Разлито в мире лунное сиянье,
и соловьи безудержно поют!
* * *
Я вижу в каждом миге
тысячелетий грусть,
исчезнувшие книги
читаю наизусть.
Я чую ход старинный
часов, что вечность ткут
из тонкой паутины
томительных секунд.
Я слышу каждый шорох
давно прошедших гроз
и те слова, которых
никто не произнес.
Но ничего не значу
пред чудом красоты
и тихо сердцем плачу,
когда смеешься ты.
СЛИВЫ
Мать мне нарвала в саду нашем сливы.
Спелые...
Как я их в детстве любил!
Может, и был я в те годы счастливым.
Может, и был...
Может быть, жил на земле не напрасно.
Я невозможного вечно хотел.
Жизнь эта, видно, и вправду прекрасна,-
верно, я в спешке ее проглядел!
Вспомню, бывает, перроны, вокзалы...
Вижу былое - до боли, до слез!
Может, «люблю» ты, прощаясь, сказала -
ветер признанье, навеки, унес!
Хватит об этом!
Ведь все промелькнуло,
все прошумело, как бурный поток...
Мать поседевшая робко вздохнула:
- Что ж ты не кушаешь
сливы,
сынок?
* * *
Вот и закончилась в мире война.
Ласточка, весточка, счастье, весна.
Вот и вернулись с фронта мужчины.
Слезы утрите, - нет плакать причины.
Сына дождалась, измучившись, мама,
а на лице его - страшные шрамы,
а на груди у него - ордена…
Вот и закончилась в мире война.
Сколько работы в селе накопилось!
Только все это - как Божия милость!
Надо исправить больные последствия
отбушевавшего грозного бедствия.
Сбросил солдат гимнастерку в траву, -
щурясь от солнца, глядит в синеву.
Надо поправить пробитую кровлю,
землю вспахать, обагренную кровью.
Все по плечу ему здесь, все по силам.
Здравствуй, Отчизна! Здравствуй, Россия!
Ласточка, весточка, счастье, весна…
Вот и закончилась в мире война.
Прямо под сердцем засела осколком.
Ну, а работы, работы-то сколько!
РЕМЕСЛА
Хочу быть гончаром -
мять в пальцах глину
и обливать ее водой
и форму придавать кувшину,
вращая древний круг ногой…
Из глины создал Бог нас светозарный –
слепил от ног до головы и плеч.
Планета кружится, что круг гончарный,
и солнце тело пробует обжечь.
Хочу быть кузнецом –
горн над горою дальней
раздуть, все озарив окрест,
и молотом стучать по наковальне,
как древнегреческий Гефест, -
из раскаленного железа молодо
и мелодично меч ковать,
и, наконец, швырнуть - как молнию,
с небес под ноги в лужу – остывать!
Я с вожделением люблю ремесла.
Со лба стекает крупный пот.
Кто топором сверкает в небе, рослый?
Да это царь наш строит верфи – Петр!
В народе он ремеслам был обучен –
и государство городами приросло!..
Я с детства
ненавижу белоручек
и страстно обожаю
ремесло!
ПОЭЗИЯ
Поэзия – стук сумасшедшего сердца
и гул проводов неясный в крови,
поэзия – исповедь перед смертью,
признание в невыносимой любви.
Поэзия – это ходьба по лезвию,
по углям пылающим – босиком!
Занятия нет на земле бесполезнее.
Поэзия – в горле ком!..
Поэзия – это прогулки над пропастью:
не окликай - лунатик идет
и тянется к звездам с детской робостью…
Поэзия – это во сне полет!
Поэзия – не игра воображения,
не виртуальный вычурный бред:
поэзия – преображение,
божественной истины призрачный свет.
РОДНИК ДЕТСТВА
Постарел я – все мне снится
детства радостный родник.
Я к нему опять приник –
пью и не могу напиться.
И прозрачные стрекозы
к чистым струям так и льнут!..
А проснусь – невольно слезы
на ресницы набегут…
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
ВНАЧАЛЕ ПЕРЕСТРОЙКИ
Нынче водки не меряно –
хоть залейся рекой
под портретами Ленина,
под простертой рукой.
Пей, Россия, без просыпа,
ничего не жалей, -
посмотри, всюду россыпи
отбурливших рублей.
Черт кричит отрибуненный:
«Распродажа знамен!
Покупай атрибутику
оттрубивших времен!»
Протрезвеешь, Рассеюшка,-
а тебя уже нет,
дым сражений рассеялся.
Все исчезло, как бред.
Смолкли крики протяжные.
Эх, едрит твою мать!
Всюду рожи продажные –
ничего не видать!
* * *
Сдать бы этот мир в починку –
все в нем, господи, не так:
небо кажется с овчинку
от больших кровавых драк.
Друг у друга мы воруем
и друг друга предаем.
Жизнь никто не даст вторую.
Что ж мы так себя ведем?
Звон раздался с колоколен,
собирается народ…
Мир давно и страшно болен.
Кто же, кто его спасет?
* * *
Стоит взглянуть на веревку
или наткнуться на нож,
станет от мыслей неловко –
все вызывает дрожь!
Стоит взглянуть на осину…
Что там они говорят?
Все стало невыносимо,
все – как смертельный яд!
* * *
Мои стихи, как «черный ящик» –
свидетель, скрывшийся молчком
под грузом правды настоящей
на дне безжизненном морском.
Приметы страшной катастрофы –
призывы, крики, стоны, брань –
хранят затерянные строфы…
Попробуй их найди, достань.
Найдешь - узнаешь, как в смятенье
живьем в пожарищах горят,
и что за пять минут до смерти
открыто люди говорят.
RА$WRАТ
Семья – ячейка государства,
священен церкви в ней обряд,-
как гниль, разваливались царства,
когда в них приходил разврат.
- Его Величество!- раскрылись
в сиянье створки. Он идет!
- Что за стгана, дгузья?
- Россия –
смешной, доверчивый народ.
На чем настаивали зелье?
Что нам подсыпали в табак?
Лет через десять протрезвели –
друг друга не узнать никак!
Утрат теперь не счесть по пальцам:
в металлолом цеха сдают,
вокруг проворные китайцы,
да горцы хитрые снуют…
Страну свою пропили даром.
Какие, брат, мы дураки!..
А рядом с нами бьют фанфары,
и пляшут в юбках мужики.
* * *
«и не служи ему»
Библия
Мрак опустился над Россией.
Спят мерчандайзеры босые.
Топ-менеджеры - надо ж! - спят;
как в трубы брокеры храпят.
Спят оптом опытные дилеры,
мейджмекеры, убийцы-киллеры.
Забросив галстук под комод
спит декларант, забыв дрейз-код.
Политиканы, депутаты
уснули… Их будить не надо!
Электорат вповалку спит.
Ему, наверно, снится СПИД.
Во что вы превратились, люди?
Доколь служить вам чуде-юде?
А в небе ангелы летят
и тихо просят: «Пусть поспят».
* * *
Будто бы нашествие Мамая
прут они – несметная орда:
вековой уклад Руси ломая,
мирно занимают города.
Перепродают, перекупая,
сыто ухмыляются в усы…
Правосудье – статуя слепая –
тянет на их торг свои весы.
Чаша – как настроенная мина…
Взвешивай – нет силы больше ждать!
Кто-то за два грамма героина
полстраны готов уже продать!
* * *
Железкой хряпнули узбека -
башка в крови, пробита кость…
Зачем убили человека,
зачем на нем сорвали злость?
У неприступных стен сгущалась,
та злоба, выхода ища,
и не ему предназначалась,
да подвернулся сгоряча.
В столицу «братьев» гонит голод,
углы снимают здесь оглы…
Но тут их ждут не серп и молот -
а двухголовые орлы.
Гостей не встретят с хлебом-солью.
Того гляди, совсем убьют.
А я их спрашиваю с болью:
«А как там русские живут?»
Пошла страна большая юзом,
съезжает в грязь, в помойный ров…
Как флаг Советского Союза,
из-под узбека льется кровь.
ПОХОРОНЫ РАССТРЕЛЯННЫХ ДЕТЕЙ
Позднее в стихотворение внесены изменения и дополнения ( см. в этом варианте), и оно названо «Урок Беслана».
сентябрь 2004 года
Хоронят детей в Беслане.
Теракты прошли чередой.
За похороны бесплатные
спасибо стране родной.
Капают прямо на сердце
слезы... Народ молчит.
Лица угрюмые, серые -
каждый горем убит.
Плач по отрогам горным.
Свеча над гробом горит.
Кто-то по горло в чёрном
что-то там говорит.
Дескать, мы люди слабые...
Слезы на образах.
А мальчики-то кровавые
в глазах у него, в глазах.
Дети с радостью ждали,
когда прозвенит звонок, –
изверги преподали
школьникам первый урок.
Маленьких расстреляли...
Словно в лицо удар, -
кровавые листья упали
на траурный тротуар!
2004
* * *
Позднее стихотворение названо «Страна господ»
и дополнено – см. ниже.
Ну, что глядишь ты, как Шойгу на трупы?
Союза нет, кругом сплошной развал.
Вчера прорвало в нашем доме трубы:
"Система сгнила", - слесарь мне сказал.
Ни света, ни воды теперь не будет…
Здесь, что ни день, то новая беда -
подлодки тонут, вымирают люди,
и в преисподнюю уходят поезда.
Здесь всюду слёзы, кровь и стоны,
кругом пожаров, катастроф блиц-криг!
Здесь из-под рухнувшей плиты бетонной
под аквапарком раздаётся крик.
В один конец здесь продают билеты
на обречённый самолет иль теплоход...
Здесь нищетой задавлены поэты,
и в быдло превратить хотят народ.
Могильник ядерный, подобье ада -
страна господ. Всё несуразно в ней.
Здесь дом взорвут твой, здесь из автомата
стреляют в школе маленьких детей!
Здесь оборотни-милиционеры
тебя ограбят или же убьют;
бомжей, бандитов и миллиардеров,
быстрей грибов, количества растут.
Здесь русским головы чеченцы режут
иль, как собак, их держат на цепи,
здесь слышится зубовный, злобный скрежет
и чье-то жутко-тихое «терпи».
Здесь вычеркнули прочь понятье «нация»,
здесь водку пополам с отравой пьют.
А кто у власти, те в глобализацию -
в объятия антихриста, ползут.
На мирных митингах народ орущий
друг с другом спорит - жадно, горячо...
И не дают здесь гражданам оружья,
дабы не вышло что-нибудь еще.
2004
* * *
Памяти погибших от терактов в Каспийске,
Буйнакске, Москве, Волгодонске...
Взорвался дом, и пыль осела,
и догадались мы тогда,
что никому до нас нет дела,
что смерть с войны пришла сюда,
что все давно решает рубль,
что только доллару почет,
и что не нефть уже по трубам,
а наша кровушка течет.
* * *
Там, где бор стоял, лежат опилки.
Не споткнись – пеньки торчат вокруг.
Ночь придет – осколок от бутылки
светляком оборотится вдруг.
Не тянись к нему - поранишь пальцы.
Доброты в проезжих людях нет:
эти проходимцы, постояльцы,
натворят непоправимых бед .
Им-то что? Загнать бы подороже
кубометры, горы сосняка!..
Милостыню просит подорожник -
вся в прожилках скорбная рука.
Что ж вы, братцы, продали Россию?
Там, где бор шумел, торочат пеньки,
Да еще остались три осины…
А на них – веревки из пеньки.
ОДНОМУ ЖУРНАЛЮГЕ
К начальству втирался в доверье,
все льстил, изворотливый плут, -
второй представителем древней
не зря тебя люди зовут.
Ты жил словоблудием подлым, -
ты лгал всем на все голоса,
и выдать пытался за подвиг
пустые свои словеса.
Тебе б за труды твои - орден,
да что-то не видно лица -
осталась одна только морда
нахала, лгуна, подлеца.
* * *
Потянет к жизни вдруг суровой,
тоски и горя не избыть,
когда душа, как пес дворовый,
по воле волком станет выть;
когда, с ума сходя от грусти,
стремясь за дикой стаей вслед,
о землю бьют крылами гуси
и все пытаются взлететь.
БРОНЗОВЫЙ СОЛДАТ
Замолкните, продажные эстонцы!
Кому вы лижете сегодня сапоги?
Вновь черный дым закрыл над вами солнце,
и слышатся тяжелые шаги.
То бронзовый солдат, в безмолвном горе
застывший над могилой в тишине,
очнулся вдруг от подлых раговоров
и двинулся, угрюмый, по стране.
Завыли полицейцкие машины -
не прочен европейский общий дом,
и вдребезги разбитые витрины
под бронзовым скрежещут каблуком.
Забыли вы, кем были и что было.
Европа вновь по швам гнилым трещит,
та самая, которая разбила
не раз, не два башку о русский щит.
Над нею снова вспыхивают грозы,
как порох, от заморских лживых слов,
но страшен стал ей наш солдат из бронзы,
восставший на разломе двух миров.
Вот он идет, шаги его все ближе.
Шаги, как будто в небе гром, растут.
Они страшны, как смерть, для тех, кто лижет
обувку новоявленных иуд.
* * *
Штормовое
предупреждение.
Закрывайте плотней
витрины,
все палатки,
все учреждения -
многотонный
летит
ветрище!
Потемнело.
Он будет скоро.
Говорят,
он уже в Париже
выворачивает
деревья с корнем
и срывает
с оттелей крыши!
Закрывайте
свои бардели -
сдуло
ангельское терпение!
Не допили вы,
не доели? -
Штормовое
предупреждение!
Ваше
к Господу
предубеждение
смерч унес
перед самой смертью!
Штормовое
предупреждение -
по лицу
хлобыстнуло плетью!
Свет погас -
провода оборваны.
Помолиться решили вместе?
Надо было
делать все вовремя.
Принимайте,
рабы, возмездие!
ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ
* * *
Мы одни в огромном этом городе,
где легко друг друга потерять.
Что ж любовь не пересилит гордости,
что же мы с тобой молчим опять?
Неужель подсчет математический,
выгоды ты ищешь неужель?
Вот и все. Закрыл автоматически
поезд дверь – и укатил в тоннель.
Видно, разум сердце пересилил.
Ты куда уехала? Постой!
Мы с тобой одни во всей России!
… и свистит состав полупустой.
* * *
Эх, любовь моя, - горькая, с промахом,
я впервые свиданью не рад.
Он тебя обломал, как черемуху!
Где твой свадебный, белый наряд?
На уме у него только доллары.
Да, решил он тебя разодеть,
но стесняешься ты, словно голая
и не знаешь, куда себя деть.
Вся какая-то ты непохожая
на любимую, милую ту…
Лишь глаза твои вздрогнули, ожили
и опять погасили мечту.
* * *
А я-то думал, ты со мной
сойдешь на станции Лесной,
там, где в глуши меж темных елок
затерян маленький поселок,
что мы пройдем поселок мимо
и углубимся в лес любимый,
найдем под елью двухсотлетней
сосновый сруб с верандой летней.
Я думал, ты войдешь в усадьбу,
зверье и птиц созвав на свадьбу,
и будут белки сквозь прорехи
тебе в подол бросать орехи,
и прибежит забавный ежик
и белый гриб к ногам положит,
колоду меда нам медведь
притащит, птицы будут петь,
и расцветут вдруг все цветы,
чтоб только улыбнулась ты.
Но ты живешь в квартире с ванной,
ни я, ни дом мой деревянный
тебе, конечно, не нужны.
Так и живу здесь - без жены.
Дождливой ночью сплю и слышу,
как шишки падают на крышу,
как тяжело шумят деревья…
Ау, любовь! Ау, доверье!
ст.1-я Лесная
* * *
Когда увидел я твое лицо,
в моей судьбе день покачнулся черный,
и, как оторванное колесо,
жизнь покатилась к черту!
Никто меня не мог остановить,
ни мать, ни бог - все в стороне осталось!
Я б докатился до решетки, может быть.
А ведь нужна была такая малость!
Когда с улыбкой ты к другому шла,
я пил и стекла бил и резал вены!
Но всколыхнулась горестная мгла, -
и воссияло вечностью мгновенье!
* * *
За тобою - бездны мгла -
в ночь сырую ты ушла.
На дворе темным-темно.
Кто стучит в мое окно?
Распахну в ненастье дверь:
«Заходи скорее, зверь!»
Никогда зверь не зайдёт -
лучше в поле пропадет!
Да и ты ведь не придешь…
Это ветер, это дождь…
* * *
В осеннем парке все раскидано.
Как будто милая ушла,
ушла в слезах, ушла с обидами…
И больше нет нигде тепла.
Сомнений версты за плечами,
и тянет в тяжкий сон берлог,
и так беспомощно печален
аллей пустынных некролог!
Среди деревьев этих чёрных
весною мы с любимой шли,
над головой звенели пчёлы,
и липы старые - цвели!..
НА ПЕРЕПРАВЕ
От широкой осенней реки
потянуло пустынным пространством.
Пьет паромщик четвертые сутки с тоски.
Что ж я жду переправы напрасно?
С кем ты там веселишься? А, может, одна?
Над бескрыльем моим
коршун кружит и кружит…
Недоступна мне та сторона,
а на этой уже
никому я не нужен.
* * *
Стихи, написанные во сне.
Я видел, шли слепые дети
за воспитателем гурьбой.
А мы узрели, что на свете?
Слепые дети мы с тобой!
Мы веселились, мы любили.
Казалась жизнь такая раем.
Но мы с рождения слепые –
мы очень многого не знаем.
Смеемся, плачем и стареем,
словно так надо, -
в темноте!..
А если вздрогнем и прозреем
на роковой своей черте?
* * *
У осени плачевные дела,
и в парке пусто, словно в раздевалке,
с которой ты последнею ушла,
оставив номерок болтаться жалкий.
С утра темнеет. Все - теплу каюк!
Кричу в простор, как дурень на погосте:
- Эге-ге-гей! И я хочу на юг!
Хотя бы перышко мне сверху сбросьте…
Но тщетно – птицы гаснут, как во сне.
И все молчит - молчат поля, березы…
И не пойму я: то ли тает снег,
то ль по щекам моим стекают слезы.
* * *
Ну, чего, ну, чего она хочет,
отчего угрожающе зла?
Точно нож на меня потихонечку точит –
исподлобья глядит из угла.
Все молчит, все копит обиды
неизвестно на что…
Я несу на груди
тяжкий камень жизни обыденной.
«А не нравится, - говорит, - уходи!
Надо с женщиной быть повнимательней –
хрустали и царства дарить.
Уходи, - кричит, - к чертовой матери –
больше не о чем нам говорить!»
Ну, куда ж я пойду из отчего дома?
Стар я стал, и родни уже нет…
Впрочем, сказочка эта давно знакома –
ей не первая тысяча лет.
* * *
Кто до седых добрел вершин,
тот неизменен до конца,
тот не сотрет уже морщин
с окаменевшего лица.
Как надпись глиняных таблиц,
читаю их…
Всевластный рок
означил все на глади лиц:
тревогу, боль, тоску, порок...
СЛОВА
Мало, мало, слишком мало
Я услышал я добрых слов.
Разве только в детстве мама…
Те слова – как вздох цветов…
Остальное – поученье,
лесть, попреки, ложь и брань...
Впрочем, я не исключенье,
есть куда страшнее грань:
есть слова, что бич тяжёлый –
хлещут прямо по слезам,
есть подлейшие глаголы,-
в спину их вонзают нам!..
Хорошо хоть у погоста
не ругают мертвецов…
А казалось бы так просто
жить в любви среди цветов.
* * *
Сказали мне, она меня всё любит,
не упрекая, не надеясь, не виня…
Забудут близкие, и отвернутся люди -
она одна не отречется от меня.
Она мне о любви не говорила,
другие в верности клялись святой
и предали меня, и очернили
проклятьями и темной клеветой.
Она в мой дом - хоть так хотела! - не входила,
другие заходили, не спросясь, -
обворовав меня с улыбкой милой,
они со мною не прервали связь.
Она тайком цветы в окно бросала,
они публично - мусор на порог.
Ей надо было от меня так мало!
А им - чтоб отдал все, что только мог.
Ее сокровище на дне шкатулки -
заколка галстука, застежка от пальто,
что потерял я в драке на прогулке.
Она вам не отдаст их ни за что!
Где вы, мои принцессы, королевы?
Все с вами промотал я без труда.
Вы изменяли мне направо и налево -
она мне не изменит никогда!
В ее любви такое что-то давнее,
что исподволь волнует втайне кровь…
Единственное перед Богом оправдание -
ее любовь.
* * *
Чужая жизнь - потемки,
в своей не разберусь:
какие-то поломки,
навязчивая грусть
Нам одиноко вместе,
все валится из рук,
и нет мне в доме места,
и пустота вокруг.
А ты глядишь из окон,
как снег метет зима,
как, вкручиваясь в кокон,
впадает в сон земля.
Впадает в сон неясный.
Весной проснется вновь
и станет вдруг прекрасной,
как первая любовь.
СОДЕРЖАНИЕ
Радостный родник
«По свежевыпавшему снегу»………………………………………
Свидание с весной…………………………………………….
«Веселый май! Черемуху ломай!»……………………………….
«Смотри, как смеется солнце»……………………………
«Ночь спустилась. В кювете окурок»……………………..
Ночная встреча…………………………………………..
«Я вижу в каждом миге»………………………………….
Сливы……………………………………………………
«Вот и закончилась в мире война»…………………………..
Ремесла……………………………………………………….
Поэзия…………………………………………………………..
Родник детства…………………………………………………….
Штормовое предупреждение
Вначале перестройки………………………………………..
«Сдать бы этот мир в починку»………………………….
«Стоит взглянуть на веревку»…………………………
«Мои стихи, как «черный ящик»…………………………….
Ra$wrat………………………………………..
«Мрак опустился над Россией»……………………..
«Будто бы нашествие Мамая»……………………………
«Железкой хряпнули узбека»………………………………..
Похороны растреляных детей………………………….
«Ну, что глядишь ты, как Шойгу на трупы?»…………………
«Взорвался дом, и пыль осела»…………………………….
«Там, где бор стоял, лежат опилки»……………………….
Одному журналюге……………………………………….
«Потянет к жизни вдруг суровой»……………………………..
Бронзовый солдат……………………………………….
«Штормовое предупреждение»………………………………
Горькая любовь
«Мы одни в огромном этом городе»…………………………….
«Эх, любовь моя горькая, с промахом»………………………….
«А я-то думал, ты со мной»…………………………………….
«Когда увидел я твое лицо»……………………………………..
«Кто стучит в мое окно?»…………………………………
«В осеннем парке все раскидано» …………….........................
На переправе……………………………………………….
«Я видел, шли слепые дети»………………………………
«У осени плачевные дела»…………………………………….
«Не пойму, чего она хочет»………………………………………..
«Кто до седых добрел вершин»……………………………………..
Слова………………………………………
«Сказали мне, она меня все любит»………………………..
«Чужая жизнь - потемки»………………………………………