(песенный вариант)
* * *
Грустят потемневшие ели…
В далёкой,
сквозной вышине
поют журавли – менестрели
в закатно –
кровавом
огне.
И в ночь, под стаккато капели,
камлают
до самой зари,
лаская в остывшей купели
танцующие
пузыри.
Под утро, печальное кредо, *
нависшее,
до горизонта,
разгонит пернатое небо
рефреном
осеннего
рондо.
Дозвоном, зеркальные росы,
жемчужины
Бабьего лета,
вольются в рассветную просинь
феерией
музыки
света
...Несут обертоны устало,
поющие золотом реки…
И всё повторится сначала -
и ныне,
и присно,
во веки…
* - патетическая часть мессы
(полная версия)
* * *
Грустят потемневшие ели…
В далёкой,
сквозной вышине
поют журавли – менестрели
в закатно –
кровавом огне.
И в ночь, под стаккато капели,
камлают
до самой зари,
лаская в остывшей купели
танцующие
пузыри.
Вдогонку, зеркальные росы,
жемчужины
Бабьего лета,
сверкают синкопой, без спроса,
на сольном
вступленьи рассвета.
Стальное, печальное кредо, *
нависшее,
до горизонта,
взорвало пернатое небо
рефреном
осеннего рондо.
На фоне прозрачной пастели,
осеннюю
музыку эту,
на крыльях несут менестрели,
сквозь робкие
проблески света.
А осень прощается с нами,
снимая
поблёкшие свечи,
Поющими в просинь кострами,
с дымком отлетающим
в вечность.
...Несут обертоны устало,
звенящие золотом реки…
И всё повторится сначала -
и ныне,
и присно,
во веки…
* - патетическая часть мессы